style="font-size:15px;"> – С вами все в порядке? Он обидел вас?
Леди Ханна сжимала голову, по ее лицу текли слезы.
– У меня голова болит. Боль… она ужасная.
Глаза у нее были закрыты, и она сжимала голову так сильно, словно пыталась остановить мучительную боль.
– Просто попытайтесь продержаться, а я привезу вас в дом вашего отца.
Майкл бережно поднял ее на сиденье экипажа, прикрыл дверцу, затем занял место кучера и осторожно развернул карету в направлении дома Ротбурнов.
Майкл подгонял лошадь, поворачивая к Гайд-парку, когда услышал, как Ханна позвала его:
– Лейтенант Торп! Пожалуйста, мне нужна остановка.
Черт побери!
Майкл притормозил экипаж и спросил:
– Вы не можете еще немного продержаться?
– Не могу. Простите, – умоляющим голосом произнесла она. – Меня сейчас стошнит.
Майкл тихо выругался и погнал карету в самую уединенную часть парка. Если повезет, никто их не заметит.
Открыв дверцу кареты, он обнаружил Ханну свернувшейся в комочек, ее лицо было мертвенно-бледно.
– Чем я могу вам помочь?
Глаза у нее были закрыты, она повернулась так, чтобы ее лица не было видно.
– Просто дайте мне несколько минут.
Майкл сел напротив нее, желтый свет газового фонаря проникал в карету, и Ханна зажмурилась.
– От света боль сильнее.
Майкл никогда не чувствовал себя таким беспомощным.
И вдруг все его волнения о ее семье, о ее репутации показались ему такими незначительными при виде ее страданий. Главное – помочь ей выдержать боль, а в этом-то он уж кое-что понимал.
Майкл видел раненых, стонущих от нестерпимой боли, и знал, как ее облегчить.
Он прикрыл дверцу экипажа, снял с себя камзол и завесил им оконце, чтобы свет не проникал внутрь.
– Я не могу… не могу дышать.
Майкл, не спрашивая разрешения, расстегнул застежку на ее платье, чтобы ослабить корсет. Ханна не сопротивлялась и, казалось, задышала чуть ровнее, когда это было сделано. Майкл приподнял ее и, ничего не говоря, заключил в объятия.
Прошел час, и со временем он почувствовал, что ее тело начало расслабляться. Ханна спала в его объятиях, а Майкл не мог избавиться от беспокойства. Ее отец станет их искать. Ему нужно поскорее отвезти ее домой. Но он боялся причинить ей боль.
Шпильки выпали у нее из волос, и темно-медовые волосы, сладко благоухающие жасмином, оказались у его щеки.
Майкл слышал, что некоторые женщины страдают от мучительных головных болей. Но впервые видел это своими глазами.
Тем не менее неожиданная болезнь, видимо, спасла девушку от грязных намерений Белгрейва.
У Майкла онемели плечи и шея, но это его не беспокоило. Она больше не страдала от боли, и он был рад этому.
Он старался не думать о последствиях, он не мог поступить иначе. Он спас ее от этого
