Цезарь, перешедши Рубикон,
Снискал величье. Рим простер крылато
От берегов британских до Евфрата
Орла полет. Державностью сама
Ты славилась, пока в твои дома
Не ворвались нагрянувшие готы.
Очей не размежая от дремоты,
Отлучена от моря, средь зыбей
Болотистых, вздыхаешь всё слабей.
И воздух словно замер в вечном штиле.
Там, где сновали паруса флотилий,
Пасутся овцы. Тонкого руна
Не тронет Адриатики волна.
О светлое, о скорбное успенье!
В отчаянном твоем долготерпенье
Не ведомо тебе, что смыт позор
С Италии, что Палатин простер
Небесный свод над вольною державой
И семь холмов столицы величавой,
Колоколами воздух тяжеля,
Пропели миру имя короля.
Пелены смерти разорвав тугие,
Неаполь пробужден от летаргии.
Венеция, струи тяжелых вод
Отринув, поднимается. И пьет
Свободы воздух Генуя. Чеканно
Блистает профиль мраморный Милана.
Свеж ветер, и един – сияет свет.
Так Алигьери выполнен завет.
Твои, Равенна, чаянья безмерны.
Руины – только полог эфемерный,
Скрывающий величие твое.
Но тускло пламя, что сквозь забытье
Дрожит в лучах Италии полдневной,
Под новым солнцем. Участи плачевной
Закончилась постылая пора.
Войска австрийские, еще вчера
Ломбардию топтавшие бесстыдно,
Повыбиты, их доля незавидна.
Сверкающие льды альпийских гор
Свободно смотрят в голубой простор
И в водах Лиссы, и в земле Новары,
На склонах Аспромонте, – юный, старый, —
Повсюду за тебя твои сыны
Сложили головы, но не нужны
Покажутся их подвиги и зряшны.
Не тронул хмель Свободы бесшабашный
Твоей крови, и звук военных труб
Душе твоей измученной не люб.
Недвижная, покоишься в истоме,
Следишь, как тень растет на переломе
Полуденного часа. Бег минут
Тебя не возмутит. Порой сверкнут
Зарницами – прошедшего приметы.
Но ты не принимаешь эстафеты.
Не просыпайся, спи, тяни дурман
Янтарных асфоделевых полян,
Лугов, лилейным окропленных цветом, —
Как приговор, звуча любым обетам,
Величью, гордости: всё суета.
В твоих чертах такая разлита
Отриновенность, – неуместны пени,
Жалки слова. На стертые ступени
Не проливалась
