сможешь уместить в одной ладони. В гроте мгла! Что окажется в твоих руках, сразу не поймёшь. Лишь поднявшись на землю, расчистишь ты сокровища от тины и взглянешь на морские дары. Ничего море у тебя взамен не попросит. Давно ждёт оно ту, кто шепчет на воду. Говорящий с водой – говорит с самой жизнью, – сказал Теос и приказал осьминогам играть вальс.
Всё пошло по плану, и давай Дафна высматривать то самое течение. И оно с радостью устремилось ей навстречу. Девочка ловко поймала стихию за хвост. А дальше всё случилось так скоро, что Дафна и не заметила, как они с Теосом вновь оказались на земле. Дельфин задумчиво глядел на жёлтые сапоги приближающегося рассвета. Дафна сжимала в кулачке сокровища, покрытые глиной и тиной.
– Теос Кима… – с упоением прошептала она, – я была в сказке? В жизни-то так не бывает… Спасибо тебе, Теос Кима…
– Ничего нет сказочнее самой жизни, – промолвил дельфин. – Что-то подсказывает мне, будто мы с тобой ещё встретимся. А пока войди-ка в воду… Слышишь?
Дафна послушно ступила на мель. И вдруг услышала знакомый, до скрипа простуженный и родной голос Пепе. Та шептала:
– Рассвет ждут на берегу Лана.
Рассвет вновь разбудит снега и ветра.
С закатом вода умирала.
С рассветом вода ожила…
С рассветом, с рассветом, с рассветом
Вернись, растопи свой очаг.
С рассветом тебя призываю.
С водою солёной в очах…
Ступай на холодную землю,
Чтоб верой её обогреть.
Рассветы смывают скверну.
Вода не даёт истлеть.
– Я слышу! Я поняла! – воскликнула Дафна. – Как же мне вернуться? – спросила она дельфина.
Но тот исчез. Как исчезала и сама ночь, уступая небо солнечным лучам. И только они коснулись моря, как Дафна заметила на поверхности воды старую, потрёпанную верёвку. Она покачивалась на ленивых волнах, и те играючи отдаляли её от берега. Дафна, как заворожённая, последовала за ней. Отчего-то верёвка напомнила девочке неуловимый мышиный хвост – привет от Сальвадора. И стоило ей протянуть к нему свои руки, как хвост-верёвка мигом обвил ладони Дафны и потащил её за собой со скоростью каракатицы.
Позади остался апельсиновый рассвет и плескающиеся в забвении поющих волн ранние чайки.
Удар иной реальностью пришёлся по лбу. Дафну выбросило из бурлящей стены на скрипучий берег гостиной. Всю в тине, мокрую и хорошенько подсоленную. В таком виде она прохлюпала перед остолбеневшими от ужаса Сальвадором и Марлен.
– Вот я и дома, – покачиваясь на ногах, объявила девочка.
Мышонок и муха сидели с раскрытыми ртами, их глаза дёргались по переменке в такт тикающим часам.
– Всё расскажу. Позже, – выдохнула Дафна. – Мне бы полотенце… и чаю!
Сальвадор обиженно вырвал из рук Дафны верёвочку-выручалочку и, подбоченившись, полез под стол. Марлен полетела за ним. И тут Дафна
