в пятьсот мышиных хвостов. Одним концом привязал её к ножке дубового стола, другой закинул в мерцающую воду. И решили они с Марлен ждать до рассвета. Дафна обязательно увидит спасательную верёвку, схватится за неё и выберется. В один миг Сальвадор и сам хотел броситься за хозяйкой, да только плавал-то он в тысячу раз хуже Дафны. А тут ещё вон что: домашнее море поугомонилось, ветер стих, краски загустели, верёвка застряла в стене и окоченела. В комнате стало страшно тихо. Вернее, от тишины страшно!
– Вжиу вжих… – схватилась за голову Марлен и упала в обморок.
IV
Морские волны звонко смеялись над перепуганной Дафной. То подбрасывали её в воздух, как птичье пёрышко, то погружали в бурные холодные и тёплые морские течения. Миллион раз Дафна чуть не захлебнулась. Но вот, вновь победив буйных захватчиков, набрав полные лёгкие воздуха, она вдруг ощутила необъяснимую силу. Её тело больше не дрожало от холодных оплеух, на удивление девочка ждала нового погружения. И, опередив волну, сама нырнула в шипящую пену, чувствуя шёпот каждого пузырька, скользящего по её лицу и рукам. В этот миг всё на свете перевернулось с ног на хвост, с ладоней на плавники. Дафна превратилась в ту, кому море – сама колыбель. Волны в смятении расступились, и Дафна увидела берег.
Безлюдный, песчаный, без снега и льда – это точно не берег Марбурга. В Марбурге нет моря. На полпути Дафна задумалась: а куда спешить, где она? И вот, пока негодовала, волны сговорились с южным ветром, подхватили девочку и с чувством собственного превосходства выплеснули на безымянную землю.
– Эй, постойте! – погрозила она волнам. Но те с гордо вздёрнутыми лазурными носами поспешили восвояси.
Ещё мгновение – и плавники с хвостом покинули Дафну, оставив на её руках и ногах ноющие синяки цвета спелой сливы. Эта боль была вполне человеческой. И Дафна простонала:
– Где я? Где мама?
Ответов не последовало. Берег был молчаливым, как ларец с запертой на самом дне фамильной реликвией. Море отныне выглядело сонным и безразличным. Дафна огляделась. Где-то в сумеречной дали под покровом диких каштанов виднелись плечистые горы. Крошечные, всё равно что кукольные, дома качали лунный свет на своих голубых и красных черепичных крышах. Кое-где, у дощатых чуть покосившихся заборов, мелькали пузатые тени длинноухих зверей. Они оживлённо сплетничали. Кто-то жаловался на тяжёлую ношу, кто-то на глупого хозяина, на погоду, на соседского пса, что каждый раз отбирает морковку.
– Ослики! – хмыкнула Дафна. Их голоса её рассмешили, пусть она и не разобрала ни слова. И, стряхнув с головы ошмётки пахучей тины, неуклюже, но смело зашагала по берегу. Ей нравился этот солёный воздух, а боль в ногах заглушало любопытство. И тут за восковой аркой вековых пальм вырос белоснежный лес из остроносых лодок и рыбацких кораблей. Все они ловили улыбки звёзд потёртыми боками. И напевали беззаботные южные песни о ладном улове и попутном ветре.
Неподалёку от кораблей
