style="font-size:15px;"> Мазен был рад это сделать. Когда он закочил, Хаким посмотрел на руки Мазена и заметил:
– Ты без колец.
Мазен бросил взгляд на свои голые пальцы.
– А как бы я ходил под личиной, но с кольцами правителей? Стражники набежали бы, как только б я поднял руку.
Хаким вздохнул.
– Как всегда, сплошная драма. – Он показал руку с пятью изящно сработанными железными кольцами – почти такими же, какие султан подарил Мазену. – Эти кольца у нас не просто так. Носи перчатки, если это так необходимо, но не подвергай себя опасности ради того, чтобы сделать свой маскарад достовернее.
На это Мазену было нечего сказать. Хаким был прав: личина не защитит, если имеешь столь удобные для использования слабости.
– Я рад, что ты не пострадал. – Хаким подался чуть вперед, не вставая со стула. – Знаю, что ты не хочешь рассказывать об этом Омару, но ты не думаешь…
– Омар знает.
Хаким сжал себе переносицу.
– О!
– Он вошел, когда я как раз собирался улизнуть, и сказал, что не выдаст меня, если я окажу ему услугу.
Мазен мог только молиться, чтобы Омар сдержал свое слово.
Казалось, Хаким собрался устроить Мазену выволочку, однако он промолчал, взглянув на почти просыпавшийся песок в часах. Он встал.
– Нам надо идти к султану. – Тут он обратил внимание на мешковатый костюм Мазена. – Тебе стоило бы переодеться во что-то более подобающее. Иди быстрее. Я скажу султану, что ты помогал мне с картой.
Мазен облегченно вздохнул:
– Спасибо, Хаким.
Хаким улыбнулся, указывая ему на выход.
– Ялла, у тебя не вся ночь в запасе.
Зная, что отец и правда терпеть не может опозданий, Мазен поспешил к себе в комнату, чтобы приготовиться. По его возвращении слуги ничего не сказали (они никогда ничего не говорили, если он платил им, чтобы они хранили его тайны) и молча ушли из комнаты, когда он велел им уйти.
Без них пространство ощущалось громадным. Мазен долгие годы старался его заполнить, но без особых успехов. Поскольку ему время от времени приходилось принимать здесь уважаемых гостей, отец заставил его избавиться от всего «чересчур личного». В результате Мазен прятал самое дорогое сердцу имущество подальше. В двух перламутровых сундуках, по обе стороны от кровати под балдахином, хранились карты города, которые за эти годы создал для него Хаким, а памятные монеты, выкраденные из сокровищницы, он скрывал в вычурном деревянном буфете у окна. Единственной сентиментальной коллекцией, которую он держал на виду, были десятки миниатюрных глиняных существ, которые они с матерью покупали на базаре, когда он был ребенком. Коллекция была выставлена в алькове, где он принимал гостей, на полках по его периметру.
А еще был бело-синий ковер у него под ногами – почти точная копия того, который он увидел на базаре. Он тогда сказал ткачихе, что это был подарок, но на самом деле он забрал ковер из комнат матери, зная, что это одна из ее самых любимых
