то и дело, что недавно! Сегодня, пап! Я должна решить, отправить человека в тюрьму или оставить на свободе…
– Дочка, ну, я думал, ты понимаешь, куда идёшь: если занимаешься следствием, то…
– Пап, ты не понял! За следователя решает закон, ему легко! Если забыл – открыл брошюру и сверился… За судью тоже, за прокурора – законы решают, им легко! А я должна решить сама! Вот такая работа! Сама обязана решать, исходя только из моих собственных внутренних убеждений…
– Так очень просто, доча! Помилуй его – и камень с души! Будь доброй!
– Но он преступник, папа. И это беззаконие.
– Ну тогда посади, если совесть чиста: уверена, что он преступник – значит, сажай!
– Но и это тоже, в моём случае, беззаконие… – тяжко выдохнула Азира и расплакалась.
Утром она проспала на работу и проснулась тяжело похмельной. Стоило отодрать голову от пропотевшей подушки – как раздался телефонный звонок. Кравино!
– Азира Амирхановна, с сегодняшнего дня вы на больничном.
– А вы откуда знаете, Савл Манулович? – не нашла она спросить ничего лучше или умнее.
– Работа такая, Азя. Обязан всё знать. Ты с сегодняшего на больничном. Лист уже в отделе кадров, лечись, поправляйся. А я вечером зайду тебя проведать, апельсинчиков принесу!
– Мне б ещё и похмелиться, Савл Манулович! – наглела Бекова, не отнюдь не уверенная, что хочет оставаться в этой «конторе».
– Вот так больше никогда по телефону не говори! – строго отчитал её босс. – Во-первых, я и сам всегда догадаюсь. А, во-вторых, возможность прослушки никто не отменял ни для какого абонента! Do you understand me?
– Yes, my General!
– Поправляйся, Азюлька! Ты молодец. Я не думал, что ты этого Худянского так, за полдня раскусишь! А что касается больничного – все люди болеют. Железных нет!
– Спасибо! – пролепетала Бекова, и, услышав в трубке короткие гудки, упала лицом в подушку…
***
Вечером Кравино принёс апельсины, хурму и пузатые, розовощёкие яблоки и дорогое марочное грузинское вино. Выпили и закусили с юной искательницей приключений, причём её отец строго сидел между «работницей и работодателем», уже догадываясь, пока, правда, смутно, что маху дал, обратившись к Кравино. А потому и разговор при бдительном Амирхане шёл всё больше о пустяках успокоительного свойства.
Наутро Азира, «поправившись», отправилась на службу, как положено, в ампирное зелёное режимное здание. В уже «свой» малоприметный Готторпский переулок, который в лабиринте ему подобных было так трудно найти и запомнить, что его даже после революции не переименовали, как бы «забыв»…
Наблюдательная девушка с фотографической памятью сразу же отметила на служебной стоянке резко выделявшуюся среди однотипных «Волг» с радиотелефонами, весьма рыночную, грантовых тонов, «Ладу-восьмёрку», в народе прозываемую «зубилом» за форму корпуса.
– Какой-то
