единственный в республике приватизатор, Влад Цепеш-Дракула. Человек, у которого нет никакой официальной должности, потому что любая должность для единственного собственника всех активов – была бы унизительна. Он не глава государства – потому что он и есть само государство. Он единственный работодатель, единственный наниматель, единственный налогоплательщик – притом, что и налоги он платит сам себе, когда и сколько захочет. И все вопросы он только сам с собой согласовывает. Иные люди в Транссарабии, два миллиона человек, оставшихся от четырёх миллионов советского населения – гастарбайтеры, нанимающиеся на предприятия Влада Цепеша.
Включая и президента, которого пьяный Влад у себя на вилле однажды для смеха заставил кушать из собачьей миски, и премьера, которому Цепеш прилепил на лоб ярлычок от марокканских апельсинов. Наказав за дешёвые, по мнению Дракулы, фрукты на званном приёме, организованном для Хозяина.
– Уточните у самого. – вкрадчиво попросил русский посол, хитрая бестия, старая лиса, успевшая за жизнь несколько раз поменять флаги. – Мне нужно такое письмо, чтобы говорить на эти темы в Кремле…
– Если письмо будет… – взмолился Лафитник – Гарантируете ли вы…
– Я – как и вы. – перебил посол – Я могу только озвучить. Показать. Может быть, моё мнение спросят. А может, и нет. Я имею полномочия поставить вопрос, но я не имею полномочий решать вопросы…
– Ходят упорные слухи… – раскрыл карты Лафитник – Что Кремль и Белый Дом объединяются против режима Цепеша.
– Теперь он уже «режим»? И даже не ваш, domnule6 Лафитник? К тому же Кремль и Белый дом – оба в Москве.
– Не придирайтесь к словам! Вы же поняли, что я имел в виду!
– Я старый человек, Мирон Петшавич, я номенклатурой ЦК КПСС ещё успел побыть, и много кем потом… Мне трудно себе представить, чтобы в наши дни Вашингтон и Москва действовали в Шикилеве заодно. Они везде порознь, почему же для вас должны делать исключение?!
– И всё-таки это не ответ…
– А я ответа дать не могу. Предполагаю, что такого быть не может. Но… Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…
И Мирон Лафитник, лоб которого ещё горел от импортной наклейки, почувствовал в словах русской лисы несвойственную посольскому корпусу развязность, фамильярность, насмешку.
Дракула – очень большой человек; проблема в том, что у него очень маленькое государство. В котором, к тому же, половина населения уже разбежалась и вымерла, сделав вторую половину менее пугливой: ощущение себя смертниками делает людей отважнее.
Даже самые близкие соратники Дракулы, начинавшие с ним в банде, разъезжавшей на «Жигулях» посреди «перестройки», начинали уже паковать чемоданы, и смотреть в сторону экваториальных, а главное – далёких отсюда островов-курортов…
***
А у бесноватого кокаиниста в его логове, готическом замке посреди букового парка, была теперь новая
Румынск. «Господин».
