с ней я потеряла около двух лет назад: ее позвали работать в другой город, я же завела новых друзей и утонула в вечеринках между съемками.
Из больницы Лиза забрала меня к себе на старую квартиру. Возвращаться в свою, где меня поджидали журналисты с вопросами, обвинениями и вспышками фотокамер, не хотелось.
В этой квартире мы жили с ней вместе, когда я приехала в город поступать и искала себе жилье. В то время не могло быть и речи о том, чтобы купить что-то в столице. И я была рада углу в доме ее матери. Две комнаты в коммуналке, которые она занимала с мамой, были единственной их жилплощадью после того, как мать Лизы ушла от ее отца. Оплачивать ее стало тяжело, когда Анастасия Алексеевна ушла с работы из-за слабого здоровья. Когда мы познакомились, тетя Настя уже не работала, и жили они на копеечную зарплату, что получала Лиза в кафе официанткой, работая там до самого закрытия.
– Не могу платить за учебу да еще оплачивать коммуналку, – пожаловалась она мне, когда мы сели за стол в маленькой комнате, разделенной на кухню, спальню и санузел. Настя, мама Лизы, спала в другой комнате, на тот момент она практически слегла. – Если бы с кем-то разделить их, было бы здорово. Но мало кого устраивает тесное жилье, да еще втроем.
Работу я и сама собиралась искать, поддержки в городе у меня не было, родителей я не знала, они погибли, когда мне было лет семь, воспитывала меня бабушка. На ее маленькую пенсию я не могла рассчитывать. Мне требовалось только место для ночлега, поскольку, как и Лиза, приходила домой лишь к ночи. Та небольшая плата, которую спросила с меня Лиза, мне подходила. За те пять лет, что мы прожили с ней бок о бок, я едва ли не сроднилась с ней и тетёй Настей.
По соседству жила развеселая старушка девяноста двух лет, часто звала нас в гости на чай и рассказывала о своей длинной и не самой простой жизни. Тем не менее, именно от нее мы научились не унывать.
Первый год выдался самым сложным для меня. После пар я торопилась в бар по соседству с универом, там работала до закрытия, порой возвращалась в два-три ночи, но если приходила раньше, то кормила и мыла тётю Настю. Иногда приходилось задерживаться и до утра. Едва ли мы с Лизой высыпались, но молодость давала о себе знать – мы не чувствовали усталости, только апатию, которая порой одолевала то меня, то ее. Настя «сгорела» через год после моего к ним вселения, на похоронах были только я и Лиза. Мы закончили обучение с разницей в год, она уже работала на киностудии и в театре, я все еще искала свой актерский «дом» и подрабатывала помощницей костюмера. Работа была не самой желанной для меня, но я была в своей актерской сфере. Только благодаря Лизе я получила роль, четыре года спустя надоевшую мне.
Сделав последний глоток из банки с газировкой, я сунула ее в пустой пакет из-под яблок к остальным. Снова подумала, что не мешало бы выкинуть этот пакет с мусором где-то в подходящем месте, и снова забыла о нем. С тех пор как я выехала из дома, едва только за окном рассвело, я останавливалась лишь пару раз, чтобы наполнить бак бензином и купить в придорожной «забегаловке» перекусить. Если навигатор
