style="font-size:15px;"> Я все же сумела достоять службу. А после увидела, как Маттеус уходит с Фебой; пшеничные косы у нее обвивали голову, будто корона. На ней было дорогое зеленое платье, облегавшее бедра. Ее женское начало гораздо очевиднее бросалось в глаза, чем мое. Никого доселе я не ненавидела так сильно.
Вернувшись домой из церкви, я до конца дня не могла есть. Не могла спать. Существует предельное число утрат, которые способен вынести один человек; я уже стерпела больше своей доли. Казалось несправедливым, что мир забрал и Маттеуса тоже. Боги словно проверяли меня, пытаясь узнать, каков же мой предел.
На следующее утро, изможденная, я вышла в сад за домом, чтобы попытаться примириться с произошедшим. Я собиралась посидеть на сломанной скамейке и помолиться. Надеялась, что снаружи среди растений, лозы и камней смогу успокоиться; но вместо этого меня преследовали мысли о матери. Сидя на этой скамейке, я вспоминала весенний денек, в который мы рыхлили землю под посадки, а семейство малиновок выбралось из гнезда, свитого в стене сада. Птицы слетали вниз, насвистывая и бормоча свои трельки, обшаривали разрытую почву в поисках червяков. Одна из них села на юбку к матушке, и та звонко рассмеялась.
Осмотрев садовую ограду теперь, я увидела, что гнездо давно пропало и малиновок нигде не видно. Наш сад никогда не был ни обильным, ни тщательно обихоженным, но я совсем его запустила в это лето, первое лето без матушки, которая о нем заботилась. Каменная стена поросла мхом и плющом, несколько булыжников выпало. Дерн, который мы каждый год заталкивали в щели между камнями, весь размыло, и через открывшиеся дыры виднелись причалы позади дома. Мне пришло в голову, что без моего вмешательства пройдет всего несколько лет, прежде чем стена поддастся разрушительному действию времени. Судя по всему, ничто в мире не могло избежать подобной участи.
Предаваясь этим размышлениям, я услышала приглушенный звук: голос, зовущий меня по имени.
– Кто там? – крикнула я через стену.
– Маттеус.
В груди у меня все сжалось. В нашу последнюю встречу на мне было рваное одеяло. И вот она я, снова в полном беспорядке, волосы всклокочены, башмаки в грязи. Я попыталась придумать повод его прогнать, но не смогла. И вернувшись в дом, чуть приоткрыла входную дверь. Маттеус застыл по ту сторону порога, глядя на меня серыми глазами из-под прядей темных волос. Такой красивый, что мне захотелось прыгнуть в озеро.
– Я пришел объяснить причины своего обручения.
– Ты мне ничего не должен.
Он заглянул в дверную щель с умоляющим выражением на лице.
– Все это устроил отец.
Я прищурилась.
– Какая она? Твоя суженая.
– У Фебы ужасный характер и жестокий смех. Она беременна чужим ребенком.
– Она что?
Я открыла дверь. Маттеус шагнул в переднюю комнату.
– Она была обручена с другим мужчиной, но тот
