на него, то одна из слезинок скатилась по щеке, за ней последовала вторая… третья… Ребенок употреблял невероятные усилия, чтобы не заплакать, но все было напрасно. Вытянув тогда другую ручонку из руки мистера Бембля, он закрыл лицо обеими и рыдал до тех пор, пока слезы не полились ручьем между подбородком и худенькими костлявыми пальчиками.
– Перестань! – крикнул мистер Бембль, останавливаясь и устремляя на Оливера злобный взгляд. – Перестань! Из всех неблагодарных испорченных мальчишек, каких мне приходилось видеть до сих пор, ты самый…
– Нет, нет, сэр! – зарыдал Оливер, хватаясь за руку, которая держала хорошо знакомую ему палку. – Нет, нет, сэр! Я буду хорошим! Да, да, я хочу быть хорошим, сэр! Я ведь маленький мальчик, сэр!.. И я такой… такой…
– Такой? Какой такой? – с удивлением спросил мистер Бембль.
– Такой одинокий, сэр! Очень, очень одинокий! – плакал мальчик. – Все ненавидят меня. О сэр! Не просите его, чтобы он был жесток со мной!
Мальчик положил руку на сердце и взглянул на своего спутника глазами, полными слез и невыразимого страдания.
Мистер Бембль несколько секунд с удивлением смотрел на молящие страдальческие глаза Оливера. Он три-четыре раза хрипло кашлянул и, пробормотав нечто вроде: «Этот несносный кашель», попросил Оливера вытереть глаза и быть хорошим мальчиком. Затем они двинулись дальше.
Гробовщик, который только что закрыл ставни своей лавки, записывал что-то в приходо-расходной книжке при свете свечи, вполне соответствующей окружающей обстановке, когда увидел входившего мистера Бембля.
– Ага! – сказал гробовщик. – Это вы, Бембль?
– И не один, мистер Соуэрберри! – ответил сторож. – Вот! Я привел мальчика. Оливер, поклонись.
– Неужели это тот самый мальчик? – спросил гробовщик, поднимая над головой подсвечник, чтобы лучше видеть Оливера. – Миссис Соуэрберри, будьте добры подойти сюда на минутку, моя дорогая.
Миссис Соуэрберри вышла из комнаты, находившейся позади лавки; это была невысокая, худенькая женщина с неприятной физиономией.
– Дорогая моя, – сказал мистер Соуэрберри, – это вот мальчик из дома призрения, о котором я тебе говорил.
Оливер снова поклонился.
– Бог мой, – воскликнула жена гробовщика, – он слишком мал!
– Ну, нет, он только ростом маловат, – ответил мистер Бембль, взглянув на Оливера с каким-то упреком, точно обвиняя его в том, что он не вырос больше. – Правда, он маловат, отрицать этого нельзя; но ведь он вырастет, миссис Соуэрберри, вырастет.
– Знаю, что вырастет, – сердито ответила эта леди, – на нашей пище и питье. Никакой пользы не вижу я от ваших приходских детей, никакой! На них всегда приходится тратить несравненно больше, чем они того стоят. Но мужчины всегда воображают, что они все знают лучше нас. Ступай-ка вниз, маленький мешок с костями.
С этими словами
