придерживаться плана: не высовываться, избегать неприятностей. Но внезапно понимаю, что неприятности сами нашли меня.
Группа парней в конце коридора выделяется на фоне толпы. Настоящие гиганты: их плечи возвышаются над головами всех, мимо кого они проходят. Но Золотые мальчики не одни. Целая команда, возглавляемая Уэстом, движется по холлу как единое целое.
Естественно, он уже заметил меня. Эти пронзительно-зеленые яростные глаза видны издалека. Столкновение неизбежно, но я стараюсь не показывать страха.
Он подтягивает лямку рюкзака, и при этом движении его бицепс напрягается. Мы уже в шаге друг от друга, но в последнюю секунду я успеваю отскочить в сторону. Он явно собирался задавить меня, словно бульдозер. Мое плечо касается его руки, и он смотрит на меня сверху вниз с дьявольской полуулыбкой.
– Добро пожаловать обратно, Саутсайд, – низко и угрожающе ворчит он, тщательно выговаривая слова, когда мы оказываемся рядом.
Я в ответ молчу.
Все заканчивается быстро, спасибо и на этом. Но в ту секунду, когда я сворачиваю в коридор, чтобы открыть свой шкафчик, сердце замирает.
Почти каждая пара глаз устремлена на меня. А те старшеклассники, что на меня не смотрят, сосредоточены на подобранных с пола листах бумаги. Те же листы наклеены на все шкафчики, будто обои. Только вместо цветочного принта или какого-нибудь дурацкого рисунка в виде утки – газетные колонки. Множество копий одной и той же статьи.
У самого моего шкафчика некуда ступить: листки хаотично рассыпаны по полу, словно кто-то просто взял и подбросил их в воздух. Я наклоняюсь, беру один и мгновенно чувствую, как из меня выбивает дух.
На бумаге полный отчет о преступлении Хантера, каждая кровавая деталь, рисующая его монстром, каким он, как выяснилось, и оказался. Затем, под текстом, кто-то весьма ответственный взял на себя смелость добавить мою прошлогоднюю школьную фотографию, просто чтобы убедиться, что никто не упустит связь.
Что я сестра убийцы.
– О боже! Это реально она?
– Спорим, она все знала и помогла ему скрыть это.
– Говорят, психопатические наклонности – наследственная штука.
Отвратительный шепот доносится до меня со всех сторон, но я не утруждаю себя попытками определить, кто что сказал. Это не имеет значения. Все думают об одном и том же. Я это чувствую.
Глаза щиплет от слез, но не слез грусти. Они полны ярости.
Практически задыхаясь, я срываю листы, до которых могу дотянуться, но их чертовски много. Сотни, может быть, тысяча или больше. У меня нет сомнений в том, кто за этим стоит, и я не могу не думать обо всех трудностях, через которые он прошел, просто чтобы унизить меня.
Он провел исследование, чтобы выяснить, кто такой мой брат и что он сделал, а после в таких количествах распространил информацию в массы. Что ж, браво.
Когда
