писем она написала около пятидесяти. То есть писала буквально с утра и до вечера. А иногда и ночью – при свете ночника. Исписала кучу ручек, стерла все пальцы… Но, несмотря на мозоли, боли в спине и садящееся зрение, все писала и писала, так как остановиться и ничего не делать было еще страшнее.
Мы были рады, что Алла хоть на что-то отвлекается, потому что настроение у нее после приговора катастрофически ухудшилось. В преддверии неизбежного этапа она все больше причитала и плакала…
И даже многочасовые намазы не несли ей умиротворения. Возможно, потому что Алла так и не стала истинной мусульманкой. Когда она только появилась в нашей камере, на следующий же день, во время проверки, она попросила отвести ее к православному батюшке. Так как «передумала быть мусульманкой, и теперь ей нужна православная поддержка»… На что Алина сказала, что узнает, когда сюда, на спецблок, соберется батюшка, и сообщит об этом…
Однако с этого момента за Аллу взялась Фатимка. Она буквально накинулась на нее: «Ты что, при первых испытаниях сдаешься? Разве так можно? Не бросай ислам! Давай делать намаз вместе!» И Алла согласилась. И когда воспитательница сообщила, что батюшка «…придет на Пасху», Алла сказала: «Нет, мне уже не надо… А можно поговорить с каким-нибудь имамом?» На что удивленная Алина ответила: «Нет, имам в наше СИЗО не приходит…»
А на Пасху на спецблок и правда пришел батюшка – в полном облачении, с помощниками в рясах. Они принесли небольшие симпатичные куличи и крашенные яйца – подарки для заключенных. Нас предупредили с раннего утра – мол, приберитесь хорошенько в камере и ждите… Но точное время не назвали. Мы долго сидели в напряженном ожидании, и вот, ближе к обеду, услышали где-то далеко – в коридоре – раскатистое церковное пение. Батюшка начал свой обход спецблока, и пение постепенно приближалось.
Мы находились в самом конце коридора, и церковники появились на пороге нашей камеры только через полчаса. Нас выстроили в линию, батюшка добродушно поздравил нас с Пасхой и спросил: «Есть православные?»
Откликнулись только двое: Тамара и я. Моторина замялась, а наши мусульманки – отрицательно замотали головами и отступили назад. Но батюшка, ничуть не смущаясь, щедро окропил всех нас святой водой. Алла аж запищала от неожиданности. Также он освятил стены и пол камеры и перед уходом пожелал нам «скорейшего освобождения». Алла потом долго отфыркивалась, вытирая мокрое лицо, а Тамара укоряла ее: «Ну ты что? Святая вода никому не повредит!»
…Алла стала читать с Фатимкой намаз, подолгу обсуждала с ней положения Корана и даже начала учить с ее подачи арабский язык. А когда наступил рамадан, то стала поститься. И была очень довольна, когда в результате ей удалось скинуть несколько килограммов.
Вообще Фатимка оказалась единственной поддержкой и опорой для Аллы, которая с первого дня стала здесь новой «девочкой для битья», заняв мое «изгойское» место. Я это особенно почувствовала, когда Тамара во время прогулки
