переполз наконец на переднее сиденье патрульной машины. На его счастье, руки ему сковали спереди, а не за спиной и водительская дверь оказалась не заперта. Он быстро распахнул ее, но задумался на мгновение и открыл бардачок. Ничего полезного внутри не оказалось: бумажки, стопка пожелтевших салфеток из «Бургер Кинга» и мятая пачка сигарет. Он выбрался наружу и огляделся.
Вокруг никого уже не было, и только в блестящем Лексусе через ряд сидел какой-то бородатый старик. Вид у него был больной и сонный. Человек в наручниках поднял скованные руки, улыбнулся и помахал старику, а потом захромал прочь, к въезду, и скрылся между рядами.
В эту же самую минуту бегущим далеко впереди тоже стало легче – последняя треть тоннеля оказалась пуста, плотные ряды автомобилей наконец закончились, толпа рассыпалась и сразу начала замедляться, словно причиной паники были именно тесно стоящие машины. Как будто теперь, когда впереди развернулись три широких полосы чистого сухого асфальта, кричать и толкаться стало неловко. Свободные полкилометра, оставшиеся до въезда, вместили пять с лишним сотен людей легко, всех разом и очень вовремя, потому что, когда первым рядам двигаться стало некуда, задние уже не напирали и давки не случилось. Но бежать – и это увидели все одновременно – действительно было некуда.
Длинная трехкилометровая труба оказалась запечатана с обеих сторон, и высоченную арку так же, как на выезде, перекрывали теперь массивные ворота из грубого ноздреватого бетона, только цифры были другие: о-бо, и такая же торчала перед ними тяжелая стальная решетка. Прутья были толстые, как канаты.
– Черт знает что такое, – сказал кто-то.
– Ну хоть не пожар, – отозвался другой голос. – Хотя что-то мне подсказывает, на работу мы точно опоздаем.
Как ни странно, послышалось даже несколько смешков. И вообще, подумал Митя, лица вокруг были скорее озадаченные и смущенные, как будто не эти люди бежали только что, сбивая друг друга с ног, как бессмысленное перепуганное стадо. Как будто об этой унизительной вспышке страха срочно нужно было забыть. По крайней мере, его причина наконец материализовалась, обрела конкретную форму. Ну ворота. Да, неясно, кто их закрыл, и зачем, и надолго ли, но никакой немедленной опасностью эти бетонные створки точно не угрожали. Огонь, вода или какой-нибудь обвал с камнями были бы гораздо хуже, стихия всегда пугает сильнее, потому что с ней нельзя договориться. А вот двери со скучными цифрами точно были кем-то задуманы, приготовлены заранее, и за этим определенно стояла чья-то воля, которую можно было разгадать, понять логику. И все-таки откуда они взялись, эти ворота? И когда откроются? Ася и Саша молча стояли рядом, руки у обеих были очень горячие.
– Так, а ну-ка, – хмуро сказали сзади. – Дайте пройти.
Толпа послушно зашевелилась, расступаясь. Митя оглянулся и узнал мордатого капитана, который часом раньше с таким же недовольным видом процедил сквозь зубы «мы не ДПС», а потом отправил молоденького старлея к началу тоннеля проверять, в чем причина пробки.
