построение событий на картинках. Сначала их было три, потом четыре и в завершение шесть. Из последних я составил странную версию событий, потому что не мог понять суть. Она обратила внимание на пару деталей, связанных с зеркалами. Тогда я догадался, в чем ошибся. От большой нагрузки внимательность стала снижаться. Однако в школе я никогда не уставал. Один раз не спал всю ночь, а затем пошел на занятия. Все из-за того, что О. Ю. дал мне книгу Эдварда Радзинского про Сталина. В течение двух недель я прочитал лишь треть. Когда историк сказал, что ее надо срочно вернуть, мне ничего не оставалось, как читать без остановки до самого конца. С восьми часов вечера до завтрака я был прикован к книге, а потом отправился в школу на шесть уроков. На последнем у меня появились яркие мушки в глазах. Я уже ничего не соображал. Думал, лишь бы меня не вызвали к доске. Придя домой, я сразу же отключился. Через час кто-то начал громко стучать в дверь. Я еще находился в сонном бреду. Мне причудилось, что пришел Берия с расстрельной группой. Я стоял у входной двери и рассуждал, стану ли «врагом народа», если не открою. А потом пришел в себя, увидев V. и Green.
На вторую неделю моего пребывания в стационаре мне стало очевидно, что я здесь теряю впустую много времени. Мне хотелось чем-то себя занять – например, устроить состязание. К вечеру Павел написал очередную прозу, а я – стих.
Шаг за шагом вверх поднимаюсь,
К холодным перилам рукой прикасаюсь,
Ноги встали у двери железной,
Но нет за ней жизни прелестной.
Двери открыты, шаг за порог,
Жизнь тебе ставит подножку, дружок,
При всех ты споткнулся, упал,
Под арии хохота униженный встал,
Гордость в глазах, обида в душе.
Жизнь такой же не будет уже.
Гонимый нуждой шагал и шагал,
Но завязла нога – остановился и встал.
Вдруг обернулся. Уже опоздал.
Двери закрыты, потерян былой идеал.
Хотел быть свободным, быть полноценным.
Закуют и замажут в бетоне цементном.
Силы найди и спартанскую смелость,
Чтоб сохранить свою душевную целость.
Настроенья сменяются одно за другим,
Ощущение такое, что жизнь здесь проспим.
За окнами шум, жизни исток,
На тонкой шее колышется женский платок.
Вокруг будто весело, все хорошо,
Но на самом деле все это не то.
Просто иллюзия атмосферы закрытой,
Нервной ниткой между всеми прошитой,
Приносит вред огромный, ни с чем не сравнимый,
Самой высокой шкалой не измеримый.
Но время стоит, будто в озеро впало,
На старой проблеме стрелка минутная встала.
Чтобы с места сдвинуть ее,
Усердье нужно твое,
А оно просто так не берется,
За муки, труды лишь достается.
В песочных часах, крупицы меняясь,
Путь прежний проходят, в горловине теряясь.
Считаешь их, от мучительной скуки спасаясь.
Без толку запертым
