и смертью. Ничто не внушало даже капли оптимизма.
Когда я вспоминаю об этом, мне кажется, что в те годы оно было как болото, однообразное, усеянное буграми, опасное, всегда угрожающее затянуть меня в свои глубины, утянуть на дно и полностью, до последнего вздоха, высосать. Мой родной город – болото – заросшее тощими, дрожащими осинами, средними елями и заблудшими среди этих рваных ран земли белыми берёзами. Они росли очень медленно и быстро умирали в рыхлой, мёртвой земле, падали и гнили, как трупы рядом с ними. Этот образ часто встаёт перед моими глазами, и мне становится невыносимо больно.
Часто я вижу перед собой маленького мальчика. На его лице упрямое, но также испуганное выражение. Он пробирается сквозь мокрые снежинки, одинокий, покинутый, измученный. Тягостные и запутанные мысли нависают над ним, как тёмное облако, и болезненно вгрызаются в его переполненное маленькое детское сердце.
Случилось самое страшное, надежда покинула нас. Как новоприбывшие, мы не имели права ни на жилье, ни на работу. Это почти стало нашим концом.
Вернувшись в Мангейм, мать познакомилась с мужчиной. Хотя они жили вместе лишь недолгое время и у них даже родился ребёнок, я не помню его имени. Как быстро он появился в нашей жизни, так же быстро он и исчез, вскоре после того, как мать забеременела. Он умер от голода, как почти каждый человек, умерший в то время.
Мама осталась одна с двумя детьми, которых ей нужно было содержать. Она была вынуждена работать, а я, маленький мальчик, которым я тогда был, должен был присматривать за младенцем в её отсутствие.
Младенец ужасно плакал, и я качал его колыбель, простой предмет мебели, сколоченный из досок. Я хотел, чтобы ребёнок перестал плакать. Но он не переставал. Он кричал без остановки, и я не понимал, что ему нужно.
В какой-то момент младенец перестал плакать. Я занялся своими делами и был рад, наконец, иметь немного времени для себя.
Вечером мама вернулась домой. Она хотела узнать, как дела у моего братишки.
– Он постоянно плакал, потом уснул и до сих пор спит.
Мама подошла к колыбели, чтобы посмотреть на малыша. Вдруг она застыла. Она посмотрела на него и разрыдалась.
– Ребенок мертв, – сказала она дрожащим голосом. Он умер от голода.
После его смерти не было утешения и ничего, что могло бы облегчить мамину боль. Вскоре она заболела от горя и постоянного голода. Ей было тяжело ходить на работу. У нас почти не было еды. Все чаще я ложился спать голодным и все чаще думал о том, доживу ли я до следующего дня.
Глава 3
Новый год 1933 года.
Говорят, чудеса случаются, если в них крепко верить, и в эту праздничную ночь произошло настоящее чудо.
С черного неба падали густые снежинки, когда я бежал к своей тете Анне. Она была самой младшей из всех сестер моей матери, незамужней, бездетной и жила одна.
Я хотел непременно пожелать ей счастливого праздника и надеялся получить от неё небольшой подарок.
– Моё
