тогда всё произошло очень быстро. В спешке переезда все забыли о младенце, который наконец стал тихим и спокойным. Когда мы вспомнили о малыше и бросились к кровати, то увидели на ней огромные кучи одежды, мебели и других вещей. В панике тётя начала сбрасывать всё это на пол, и когда она наконец освободила кровать от всего хлама, внезапно застыла. Она долго смотрела на спящего младенца, не в силах оторвать взгляд.
Она взяла младенца на руки и сильно потрясла. Её руки дрожали. Ребёнок не реагировал, он крепко спал. Она снова потрясла его, на этот раз немного сильнее. И снова ничего не произошло.
– Он не просыпается, – прошептала она дрожащим голосом.
Дядя Фёдор заботливо взял младенца из её рук и прислушался к пульсу.
– Он мёртв, – сообщил он.
В комнате внезапно повисла гнетущая тишина. Я смотрел на безжизненное маленькое тело, которое мирно лежало в руках моего дяди. Глаза были закрыты, рот слегка приоткрыт, на щеках всё ещё виднелись следы слёз.
Моя тётя сделала шаг назад, затем опустилась на пол и закричала. Вся ситуация внушала мне ужас. По спине пробежал холодок. Было невыносимо осознавать, что такая небрежность привела к гибели малыша. Его засыпали вещами, и он задохнулся.
Я тихо вышел из комнаты, не в силах больше это видеть. На улице уже потеплело, и снег медленно таял. Я глубоко вдохнул свежий воздух. Хорошо, что я ещё жив, подумал я.
***
Осень 1933 года
Через несколько месяцев после несчастья мать вернулась ко мне в совхоз. Нам выделили комнату в бараке недалеко от дяди Фёдора и тёти Анны. Это была небольшая комната с одним окном, но она была куда лучше душного подвала на плантации. Здесь мы быстро обустроились и прожили долгое время.
Я никогда не переставал восхищаться своей матерью. Она была удивительной женщиной. Несмотря на бесконечные трудности, ей удалось вырастить меня и сохранить мне жизнь в годы голода. День за днём она упорно работала, чтобы прокормить нас обоих, с отвагой смотрела в лицо суровым будням. Она была смелой. Она была всем для меня.
По вечерам, когда на улице темнело, мы часто сидели вместе в комнате, молча занимаясь своими делами. В тот вечер было так же. Я усердно мастерил бумажный самолётик, а мать мыла волосы. Она грела воду в кастрюле на примусе, небольшой газовой горелке. Примус с водой стоял на столе, за которым я играл с самолётиком.
Тихо напевая себе под нос, я аккуратно складывал бумагу. У меня было мало игрушек, и те, что были, были самодельными и из дешёвого материала. Это меня особо не беспокоило, потому что я не знал ничего лучшего. Я развлекался самыми простыми вещами, которые приносили мне огромное удовольствие.
Пока вода грелась, мама подметала пол в комнате. Она подошла к двери, чтобы вынести мусор. Когда она открыла дверь, порыв ветра оказался достаточным, чтобы опрокинуть таз с горячей водой.
В тот же миг я громко закричал. Мой крик эхом разнёсся по всей округе. Вся кипящая вода вылилась на меня.
