когда Женя всучил ей букет.
– Горохов, ты что, разбогател, пока меня не было?
– Нет, ещё не собираюсь…. Я на пути к этому…
– Значит, моё отсутствие на тебя хорошо влияет?
– Ой, нет. Не говори так! Я место себе не нахожу без тебя! Я вообще не знаю, как без тебя жить буду…
– В смысле? Я вообще-то домой еду! И никуда от тебя деваться не собираюсь…
– Угу…
– И не мечтай даже!
– Ой, тяжеленный какой, на сам держи! Я не могу больше, аж спину больно.
– Так правильно, ты исхудала…. Ужас! У тебя теперь не то что жира нет, вообще мяса нет! Кошмар, кожа да кости! И лицо вон худое, как у Бабы-Яги, одни глаза остались…
– Да уж, умеешь ты комплимент сделать…
– Ну а если это правда! Ты как скелетина! Пока не отъешься, ни в коем случае нельзя тебя бабушке показывать. Она меня убьёт!
– А тебя-то за что, не ты ж виноват, что я заболела…
– Ну да… Я! Я ведь твой муж, и должен был лучше о тебе заботиться…. И кстати, прости меня за то, что мы поругались тогда…
– Ой, ладно! С кем не бывает…. И ты меня прости, любимый…
Услышав эту фразу, Горохов отреагировал как-то неадекватно, его лицо вытянулось, глазки забегали. Было такое ощущение, что он чего-то очень сильно испугался. И когда он спросил, глубоко дыша: «За что???» – Лидия даже не сразу поняла, о чем это он…
– В каком смысле «За что»?
– За что ты просишь у меня прощения?
– А, да так… За то, что пилила тебя по пустякам…. А ты что подумал?
– Да ничего я не подумал…
– Сразу ты какой-то…
– Ладно, проехали, домой!
Дома они занялись любовью сначала в душе. Когда Женя по-свойски вошёл в тесную душевую и овладел Лидой сзади. Под струями горячей воды исхудавшее тело жены казалось совсем чужим. Там внутри она была такая тугая и влажная. Горохов хотел доставить ей удовольствие, чтобы почувствовать, фантазирует она или бьется в конвульсиях страсти. В своих фантазиях он был неутомим. А на деле уже после двух минут начал пыхтеть. От горячей воды ему стало очень жарко. Появилась одышка. Пол под ногами был очень скользкий, и неуклюжий пухляк Горохов больше думал о том, как бы не упасть, чем о прелестях своей молодой жены. Он без страсти мял ее груди, которые от худобы заметно отвисли и потеряли упругость. Поэтому особого наслаждения это ему не доставляло. А, наоборот, как-то ещё больше отстранило его от Лиды.
Жена стонала, но он понимал, что это она из вежливости, и даже то, что Лида так задорно подрагивает ягодицами, будто танцует twerk, сейчас ему совсем не понравилось. До болезни ее задница была грандиозно огромной, как глобус на полставки из кабинета географии. А сейчас эта худая попка была будто и не Лидина вовсе. Ему показалось, что он сейчас имеет не свою жену, а какую-то другую. И не то, что даже девушку,
