пояснил Мортен. – Почти незаметно.
Посмотрев на браслет, а потом подняв свои волшебные глаза, Альма пообещала, что будет носить его.
Все еще не отпуская ее руку, Мортен удержал ее взгляд и тихо добавил:
– Одна важная вещь, которую ты должна знать: мы с тобой не родные брат с сестрой.
Ее рот приоткрылся, а щеки вспыхнули. Да-а-а-а.
– Что? – удивленно переспросила она, изо всех сил скрывая свои чувства, но он все заметил. Потому что смотрел во все глаза.
– Я сын Хеннинга в том смысле, что он вырастил меня, – пояснил Мортен, отпуская ее запястье, но ни на секунду не отводя взгляд. – Мой кровный отец, его друг, погиб вместе с моей мамой, когда мне было всего два года.
– О боже. Мне очень жаль.
– Мне тоже. Зато мне очень повезло с отцом. Как теперь и тебе. И я хочу, чтобы ты поняла правильно: это неважно, что мы не родные, мы все равно одна семья, и я буду защищать тебя всегда, как и Хеннинг.
– Если неважно, зачем сказал? – спросила она, но следом щеки порозовели, и Мортен с трудом удержал улыбку: она догадывалась, зачем. Почувствовав, наконец, почву под ногами, он качнулся в ее сторону и почти коснулся губами ее уха:
– Для информации.
Отшатнувшись, она покраснела, но Мортен не успел в полной мере насладиться результатом провокации: подошел отец, и вся интимная атмосфера испарилась.
– Дети, не шалите, – сказал Хеннинг, опуская ладонь на плечо Альмы, словно защищая ее. Но это не покоробило – Мортен знал, что дело не в нем.
Прикосновение отца на его глазах оказало на Альму удивительное воздействие: ее глаза стали счастливыми, тело расслабилось, лицо преобразилось – да, женщинам нравится чувствовать себя защищенными, подумал он.
Альма.
Больше половины пути до дома я молчу, просто переваривая знакомство с Мортеном. И Хеннинг ни о чем не спрашивает, а когда мы уже подъезжаем, тихо зовет:
– Альма…
– А? – отзываюсь я и понимаю, что задремала.
– Я хочу пригласить тебя на мой день рождения, с детьми. Это будет в «Берлоге» в воскресенье, будет весело.
Бросив взгляд на его напряженный профиль, понимаю, что он боится отказа, и внутри разливается что-то очень теплое.
– Хорошо, пап, мы приедем, – говорю я быстро, и его лицо разглаживается с улыбкой. У меня дух захватывает от его красоты, и я думаю, что есть что-то генетически неправильное в том, что он и Мортен, оба такие красавцы, не родные, а я – его дочь.
– Только должна предупредить, что я далеко не светская львица и… ну, боюсь, когда много незнакомых людей, – добавляю я.
– Я не собираюсь ставить тебя на сцену и направлять софиты, – улыбается он. – Народу будет немало, но ты не обязана общаться со всеми. Я попрошу Мортена, он будет рядом.
– Вот этого не надо, – резко отвечаю я, и сразу приходится объясняться под удивленным взглядом Хеннинга:
– Я имела в виду, что… не хочу, чтобы он чувствовал себя привязанным
