вакханками и Дантесом;
с мальчиком и его пальцем;
со спящей царевной и Черномором;
с ворошиловскими стрелками
и литовскими биатлонистками…
С самим собой.
7.46. Наташа, ангел мой!
Готов тебе в забаву Я жизнь отдать!
Люди в черном, пришедшие в тот морозный январский вечер к этому дому на Мойке, в недоумении столпились у входа.
Наташа не открывала, хотя стучали непрерывно.
– Может, отошла куда? – удивлялись одни.
– Надо бы милицию вызвать! – советовали другие.
Какой-то старенький майор-отставник, весь в орденах и медалях, спешно отправился к соседям звонить «01», да так от них и не вернулся – прихватило сердце.
Когда, наконец, взломали дверь, в большой комнате обнаружили Наташу, лежащую без чувств у старинного дивана. Доктор нащупал пульс.
– Слава Богу, с ней все в порядке! Утомилась, переволновалась… Это бывает.
Доктор удовлетворенно оглядел собравшихся. О подол его белоснежного халата заискивающе терся огромный рыжий кот. Яркое зимнее солнце залило всю комнату неестественно-потусторонним светом, а на столе – за накрытым корочкой хлеба граненым стаканом – стояла фотография в черной траурной рамке.
И фотография была пуста.
Человек, который проспал Конец света
Случилось что-то в городе моем…
Деревья встрепенулись, словно крылья.
Никогда еще утро не казалось ему таким безмятежным и чистым. Не ныла поясница, не болела голова – это его несколько встревожило. Он перевернулся на бок и столкнулся – глаза в глаза – с ненавистным Розенбаумом, хлопчато-бумажно улыбающимся не только уголками стремительных губ, но и сверкающей лысиной.
– Привет.
Скользнул взглядом выше – бархат загорелой шеи, четкий рельеф подбородка, разлет тонких бровей, ровная золотистая челка…
– Где твои очки? – потягиваясь, спросил он.
– Мне они больше не нужны, милый, – на мгновение зависла над ним, потерлась кончиком носа о его щеку и упорхнула на кухню. Он кубарем скатился с кровати и к превеликому удивлению не обнаружил в комнате – на полу и журнальном столике – следов вчерашней попойки: ночь! три «Анапы»! две! дымок «Camel»… один… пуск… Вспышка…
– А дальше? Дальше я уснул!
Он взглянул на часы и едва не подпрыгнул от неожиданности – проспал! «Уже час, а я все дома. Впрочем, работа не волк…» Он наспех умылся («Наконец-то дали горячую воду!»), натянул выглаженные брюки, надел свежую рубашку. Заглянул на кухню. Жена указала на дымящуюся чашку:
– Пей, остынет ведь, – и сама сделала глоток.
Что-то новое неуловимо сквозило в ее поведении. Он принюхался –
