Подарок от фирмы – комплект мужского белья.
– Простите, – он протянул руку. Девушка, вручив пакет, удалилась, осыпая его словами благодарности.
«Ну, зачем я так?» – подумал он, озираясь по сторонам: в лужицах презабавно кувыркались воробьи, а прохожие обходили их стороной, стараясь не спугнуть; автомобили пропускали пешеходов; у памятника Никитину стоял странновато (по нынешней моде) одетый человек, громко декламируя какие-то архаичные стихи; с витрины магазина вещали все 28 телевизоров.
Он подошел к крайнему: пышущая благополучием дикторша «Вестей» сообщала телезрителям об окончательном завершении контртеррористической акции российских войск в Чечне. Крупный план выхватил Президента, обнимающегося с каким-то безбородым генералом свободной Ичкерии.
– Должно быть, Радуев. Или Яндарбиев… Побрились, что ли?
– Дудаев, – утвердительно поправил его человек в малиновой «тройке» и белоснежной сорочке, повязанной замысловатым узлом чопорного петушиного галстука.
Через минуту малиновая «тройка» исчезла в вишневой «девятке». Заурчал мотор, из выхлопной трубы повалил веселящий газ, и машина скрылась из виду, оставив лишь ароматное сизое облачко.
Он, глядя на медленно оседающую пыль, покрутил пальцем у виска и, усмехнувшись неожиданному собеседнику, громко сказал:
– Дудаев умер. Давно умер.
Закурив, свернул на Комиссаржевскую и уже скоро был у красавца-стадиона. Заветный матч «Факел» -«Балтика» должен был состояться послезавтра, но билеты стоило взять сегодня, иначе не пробиться. У кассы почему-то никого не было, и это удивило его не меньше, чемстарушкин молебен у Управления.
Он постучал в окошко кассы:
– Мне два на Восточную трибуну, – и протянул 30 рублей.
– Вы что, юноша, с Луны свалились? – билетерша подняла на него свои голубые глаза. – Руководство клубов договорилось о боевой ничьей. Так что победила дружба!
Ничего не понимая, он отошел от кассы и остановился у рыночной арки, уставясь в аккуратно наклеенную афишу. Потом вернулся к кассе, снова постучал – окошко отворилось. Не скрывая разочарования, он осторожно спросил:
– И какой счет?
– 3:3. У нас забили Гурбанов, Шмаров и Юминов.
– Спасибо, – он в недоумении сунул деньги в карман брюк и прошептал:
– Хорошо-то оно хорошо, только нахрена мне это стерильное счастье?!
И тут же почувствовал, как соскучился по магазинным очередям и трамвайной давке, базарной ругани и своему остеохондрозу.
Он поймал такси, сунул водителю 30 рублей и неживым голосом пробурчал:
– Домой… На Минскую…
Водитель кивнул и выжал сцепление, принявшись было рассказывать ему подробности своей бессонной и удивительной ночи.
Он грубо перебил его:
– Что сдачу не даешь?
Водитель добродушно протянул ему все деньги.
– Сколько?
