удивлённо повернулся к старосте:
– Мне доклад Игорю Фёдоровичу везти. Он меня отправлял. А вашего Мерлена Петровича я знать не знаю. Отчего я ему должен докладывать? Он мне не начальник! Вы мне лучше скажите, когда почтовая карета на Бирюль едет?
Я кинул взгляд на стоянку изыскателей, и увидел, что ни телеги, ни самих изыскателей уже нет. Вздохнул тяжело и пошёл в комнату одеваться. Староста в это время, онемевший от моих слов, вдруг выдохнул и затараторил:
– Это как же вы Мерлена Петровича не знаете? – Корюх аж задохнулся от обиды: – Про него на прошлой неделе «Ведомости» писали! И на позапрошлой! И месяц назад была статья, как он раскрыл запутанное дело в соседнем уезде! У нас в конторе все заметки про него хранятся в сундуке!
– Я рад за ваш сундук, господин Корюх, – сухо ответил я, – Но я подчиняюсь господину председателю земской управы! У меня чёткое распоряжение – написать отчёт и привезти ему.
– Ну, знаете ли, – выпалил староста, развернулся и выбежал вон.
Я успел одеться и даже позавтракать. Вышел на крылечко гостиницы, присел на нижнюю ступеньку и закурил, поглядывая на площадь, куда должна была подъехать почтовая карета. В это время и появился Мерлен Петрович Железный. Сыщик, известный не то что у нас в уезде – по всей Роси. Личностью он действительно был не просто известной – легендарной. И моё нежелание идти к нему на доклад основывалось на непонятном мне самому упрямстве. Мерлен Петрович был высок, строен и черноволос. Под его ровным, греческим носом были щегольские, закрученные вверх тоненькие усики. Глаза – стального, серого цвета. Щегольский сюртук. И сразу две кобуры с револьверами. Но револьверы его были не такими, какой мне выдал председатель, а огромными, красивыми. И даже из кобуры видно было, что рукоятки инкрустированы костью какой-то. И сапожки на Мерлене Петровиче щегольские были. Коричневые, с вышивкой. В общем, весь он был щегольский, успешный. А не то, что я…
– Семён Петрович? – сыщик остановился передо мной и сверху вниз дружелюбно посмотрел, как я докуриваю папироску. Я встал неловко, пожал протянутую руку и кивнул молча. Стыдно стало, что отказал известному человеку. И отказал-то, по сути, из зависти. Знал же, что исправнику опись нужна была как раз для Мерлена Петровича. Впрочем, сам сыщик продолжал дружелюбно улыбаться и проговорил, будто был хоть один человек в нашем уезде, кто его не знал: – Я Железный Мерлен Петрович! Рад знакомству!
– Пентюх, Семён Петрович, – ляпнул я, забыв, что сыщик итак назвал меня по имени отчеству, оттого знает, кто я.
– Семён Петрович, ваш председатель сказал, что вы должны быть здесь, и просил передать отчёт об убитом мне! И если вы не против…
– Конечно, – засуетился я. Залез в сумку и вытащил блокнот, а к нему и орден убиенного: – Пожалуйста!
Мерлен Петрович кивнул благосклонно, орден осмотрел внимательно и тут же спрятал. Открыл блокнот и стал читать. При этом брови его лезли вверх всё выше и выше. И я даже в какой-то момент испугался, что они уткнутся
