и подпольным.
Дополнение к первой лекции
Как мы уже отметили, Достоевского интересовало существование человека реальное, без романтики, без розовых очков, которое ставит его в положение оппозиции к миру – природе и обществу. Человек оказывается заброшен в этот мир волею судьбы. И этой же волею он должен один противостоять ему. Это одиночество или, точнее, – существование одинокого человека, в определённом смысле, роднит героев Достоевского с героями Сёрена Кьеркегора, другого родоначальника европейского экзистенциализма. В качестве репрезентативной работы последнего рассмотрим «Страх и трепет» (1843 г.). Кьеркегор пишет об одиночестве Авраама, который в доказательство своей веры должен был принести в жертву – зарезать и сжечь (всесожжение) – своего единственного сына Исаака на горе Мориа45.
Всё повествование об Аврааме и его поступке разворачивается Кьеркегором по линии: абсолютный индивид – безумие (отказ от силы мышления) – вера. Кьеркегор, как восторженный поклонник Авраама, неоднократно признаётся, что сам он к такому поступку не готов (не хватает мужества), но восхищается им.
Итак, интригу с историей жертвоприношения Авраама он видит в том, что Авраам сталкивается с парадоксом веры. Что это за парадокс? Кьеркегор так объясняет его суть:
«Я не могу довести до конца движение веры, я не способен закрыть глаза и с полным доверием броситься в абсурд, для меня это невозможно, однако я не восхваляю себя за это»46
Итак, суть парадокса, согласно Кьеркегору, составляет абсурд. Речь идёт о том, что поступок Авраама, с точки зрения здравомыслящего человека, абсурден: Авраам любит единственного сына, но должен принести его в жертву. Здесь, конечно, мы узнаём старую библейскую установку на то, что «вера превосходит разум». Поэтому, Авраам верил, согласно Кьеркегору, силой абсурда. Ну, в самом деле, бог Авраама повелел ему принести в жертву своего сына. Авраам оказывается безутешен и одинок в своём горе: он не может об этом рассказать ни своей жене Саре, ни слуге Елизару. Они его просто не поймут. Следовательно, у него есть только один собеседник – бог Авраама:
«Он верил силой абсурда; ибо, по всем человеческим расчётам, речь не могла идти о том – в этом-то и состоял абсурд, – чтобы Бог, потребовав от него этого, в следующее мгновение вдруг отказался от своего требования»47.
Для Авраама характерно: 1) бесконечное самоотречение; 2) вера силой абсурда. Если говорить на понятном человеческом языке, то получается следующее: Авраам понимал, что Бог не может взять Исаака, но, в то же время, Бог требовал этого. Это для человеческого ума безвыходная ситуация, но именно-то она и составляет самую соль иудейского верования: верить слепо, без каких-либо рациональных обоснований.
И здесь, с совершенно неожиданной (религиозно-богословской) стороны, Кьеркегор обнаруживает сходство взглядов с Достоевским:
«…каким ужасным парадоксом является вера,
В этом повествовании мы, несомненно, обнаруживаем свидетельство и отголосок человеческих жертвоприношений, культивировавшихся у евреев в древности.
Серён Кьеркегор, Страх и трепет, Библиотека этической мысли, – М. Республика, 1993, С. 35.
Серён Кьеркегор, Страх и трепет, Библиотека этической мысли, – М. Республика, 1993, С. 36.
