если он жив… Моя жизнь окончена. У меня нет будущего. У меня ничего нет. Когда оказываешься в таком положении, мистер Гансерт, риск уже не страшит и можно многое себе позволить…
– Например, можно попытаться кого-то убить, – подсказал ему я.
Он улыбнулся.
– Вы все еще пытаетесь понять, был ли этот разворот случайностью или нет? Йоргенсен считает, что я сделал это намеренно, верно? – Он усмехнулся. – Пока я жив, он теперь всегда будет задаваться этим вопросом – спрашивать себя, что это за шум раздался за окном, спрашивать себя, не суждено ли ему внезапно умереть насильственной смертью. – Он начал нервно теребить край одеяла. – Фарнелл много знал о Йоргенсене. Если бы только мне удалось найти Фарнелла. Йоргенсен убежден в том, что Фарнелл умер?
Он закрыл глаза.
Тут отворилась дверь и вошла Джилл с кружкой крепкого мясного бульона.
– Как он? – спросила она у меня.
Дахлер сел на койке.
– Спасибо, я в полном порядке, – резко ответил он.
Она подала ему кружку.
– Выпейте это, – сказала она. – А потом попытайтесь уснуть.
Я вышел вслед за ней из каюты и затворил за собой дверь.
– Мы должны позаботиться о том, чтобы рядом с ним всегда кто-нибудь был, когда поблизости находится Йоргенсен, – произнес я.
Она кивнула.
– Это было случайностью или нет? – спросил я.
– Я не знаю.
Она отвернулась и быстро пошла к камбузу.
Я схватил ее за локоть.
– Вы видели то, что произошло. Во всяком случае, в этом уверен Йоргенсен. Что это было – случайность или покушение на убийство?
Она поморщилась, услышав это ужасное слово.
– Я не знаю, – повторила она.
Я выпустил ее руку.
– Похоже, у него достаточно оснований для ненависти, – произнес я. – Как бы то ни было, отныне я рисковать не собираюсь.
Она скрылась за дверью камбуза. Я развернулся и по трапу поднялся на палубу. Едва я оказался наверху, как ветер навалился на меня всей своей массой. Добравшись до поручня, я всмотрелся в темноту. Море было всклокочено гневными волнами, которые злобно шипели всякий раз, когда яхта взлетала на гребень. Каждая волна являла собой борьбу между судном и морем, и иногда море выигрывало схватку, с треском врываясь на борт и вскипая на палубе. Йоргенсен все еще сидел за штурвалом. Дик укрылся в рубке и сидел нахохлившись рядом с Кертисом.
– Какая у нас скорость? – поинтересовался я у него.
– Около семи узлов.
– Вы видели Дахлера? – спросил Йоргенсен.
– Да, – ответил я.
– Что он говорит?
– Он говорит, что это было случайностью, – ответил я. – Штурвал оказался для него слишком тяжелым.
– Он лжет.
– Возможно, –
