она назло вертит хвостом. Найди и ты другую! Все перемелится, три к носу!».
«Лишь бы мальчишка не разболтал», – думал он. И кто-то вновь шептал на ухо: «И что с того, что разболтает? Ты больше не придешь – и делу конец! Да и его мать – не такая же финтифлюшка, как твоя «дорогая женщина»! Не бери в голову! Пожурит сына – и забудет. Три к носу!».
«Стакан выпью, и к завтрашнему все выветрится», – мелькнула мысль, когда Анатолий подходил к магазину.
Он купил бутылку водки и размашистым шагом двинулся восвояси. Общежитие гудело, как улей. А ему сейчас хотелось тишины. Он молча поставил на свою тумбочку бутылку водки и достал стаканы. На соседней койке оживленно зашевелился его сослуживец.
– Что за праздник? – Осведомился он. – Или с горя?
Анатолий набычился.
– Так, – сказал он, не желая поддерживать разговор. – Так…
– Просто так и прыщ не вскочит, – возразил сосед. – Колись, что у тебя. Ум хорошо, а два лучше. Если из-за баб, то плюнь. Если из-за начальства – сморгни. За все, Толян, горевать, нервов не хватит!
Они выпили по стакану, и Анатолий прилег на постель. С голодухи водка сразу ударила ему в голову. Сквозь затуманенное сознание он слышал голос соседа, толковавшего ему про жизнь и ему хотелось заткнуть его.
– Много ты понимаешь про жизнь, философ, – раздраженно бросил он. – А житуха такое иной раз выкинет… то ли плачь, то ли смейся…
– Проще надо жить, проще, Толян, – похлопал его сосед по плечу. – Вот ты все лезешь, куда не нужно… А зачем? Твое дело – зацепиться, раз в Москву приехал. Тут таких, как мы, пруд пруди. Москвички – девки избалованные, к ним особый подход нужен. А мы – лапти для них… Так что сук по себе рубить надо…
Анатолий мочал. Под назидательные наставления соседа он уснул тревожным мутным сном. Вертелись, как карусель, в его голове разные лица. Но среди всех ясно всплывало только лицо Светика. Анатолий и сам не мог объяснить, почему этот чужой для него мальчишка так цепко держится в его памяти и занозой свербит в сознании. Дома, в Воронеже, остались мать и сестренки. И о них он всоминал редко, с каждым днем отдаляясь все дальше. А здесь… Даже матери ни единым словом не намекал о своей Дашке, а перед мальчишкой…Своим расскажи, растрындят, как бабы. А этот безобидный, что с него взять? Рассказал ему, погорился – как с души камень снял. Помочь не поможет, а все легче…
На службу идти не хотелось. Сосед брился и жужжание его бритвы отзывалось в голове Анатолия болью. Анатолий тряхнул головой, прогоняя остатки мутного сна.
– А может, ты и прав. – неожиданно сказал он, припоминая вчерашний разговор.
– Ты о чем, – не понял сосед.
– Про жизнь, – Анатолий стал нехотя одеваться.
– Еще бы, – сосед довольно ухмыльнулся. – Вот я – приглядел тут одну с пропиской. Сама из наших. Разведенка… Не промах – сумела москвича окрутить, замуж взял. А житуха так и не удалась…Не тот уровень по московским понятиям. И что с того? Комнатенка
