жуткая женщина и правда уйдёт?
– Я позову стражу. Если ты не сгинешь немедленно, я прикажу отрезать тебе язык, – прошипел барон Жонкиль, бледнея на глазах.
– Ваша воля. Но я предпочитаю свою, – улыбнулась женщина.
Кубок пронёсся над её головой, на капюшон капнули остатки прокисшего вина, ворона злобно каркнула. Отскочив от стены, кубок повернулся к женщине смятой стороной.
– Прочь! – барон сорвался на крик.
Не обернувшись, женщина направилась к двери.
– Вы не очень хороший человек, вы это знаете, – ответила она, придерживая дверь. – Помолитесь, может быть и поможет. Впрочем, нет – вам уже ничто не поможет. И не спасёт.
– Выгнать эту дрянь!
Женщина быстро захлопнула дверь за спиной.
– Благодарю покорно. Я сама уже собиралась уходить, раз барон попросил меня покинуть это место…, – сказала она, когда рука стражника легла на её плечо.
– Вы счастливица, – тихо сказал второй стражник, кутаясь в плащ. Дождь полил ещё хлеще. – Вы хоть живой вышли от него.
Чёрная Гронья ничего не ответила.
Она стояла в каменной арке с видом на внутренний двор – как же он запущен! Наполовину сгнившая деревянная скамья так и ждала, чтобы на неё кто-то сел, а потом – случайно развалиться. Кучи мусора по углам, неудачно прикрытые палой листвой, тощие пальцы обглоданных кустов, скрюченные деревья. Сразу видно, хозяину этого поместья очень нужны деньги.
– Понятно, почему чужую жизнь он оценивает горстью серебряных монет, – Гронья указала когтистым пальцем на скамью. – Эта скамейка – с местного кладбища?
Стражник замер.
– Как вы догадались? – он протянул ей ломоть хлеба и кусок вяленого мяса. Запах лежалых отрубей ударил в нос. Гронья безразлично откусила кусок и отпила из фляжки.
– Так, наблюдательность. Будешь? – жидкость, благоухающая оливой, глухо булькнула в сосуде.
Тот отшатнулся.
– Не бойся, я тебя не отравлю, – улыбнулась женщина. – Ты мне нравишься.
Стражник не пошевелился, но потом взял себя в руки.
– Вам не пора? – дождь продолжал лить.
– Ты что, выгоняешь меня, мальчик?
Стражник промолчал, но его взгляд словно молил о пощаде.
«Молоденький, запуганный, взгляд как у забитого щенка. Ладно уж…»
– Ну, раз уж ты так просишь! – она отряхнула капюшон и положила за щёку остатки хлеба. – Точно не будешь?
– Не пью вино!
– Это не вино, – Гронья поболтала рукой. – Это Божественный елей, мёд Богов, тот самый, что заставляет слетать с твоего языка самый прекрасные песни и слова!
Она резко спрятала фляжку под плащ.
– Но только для меня. Хочешь свой – добудь сам! Хочешь? – теперь она отстранилась к стене.
Капли дождя промочили левое плечо, губы сами растягивались в улыбке.
– Кто вы такая?
Стражник
