а что? Красивый? Красивый! Умный? Кто спорить будет! Породистый, молодой. Что такое его тридцать восемь или тридцать семь? Для мужика самый смак! Здоровый, холостой! Характер мог бы быть и получше, конечно, но спишем на недостаток воспитания, а не на генетический дефект, – тем временем продолжила развивать мысль старшая медсестра. – Ну ведь всем хорош, а?! Может, распушит хвост, как павлин, от такой чести, да и придираться перестанет. В общем, оплодотворитель хороший! Надо брать! – торжественно подвела итог Адовна и следом мечтательно закатила глаза. – Эх, скинуть бы лет двадцать, я б сама ему предложила. И пусть ворчит сколько хочет потом. Главное, чтобы во время дела языком не трепал.
Вероятно, всё, что я об этом думала, было написано на моем лице красным фломастером, когда Ада Адамовна произнесла:
– А что ты нос воротишь, Ален? Ты подумай, подумай…
Не собиралась я думать, мне даже сама мысль об этом казалась дикой и неприязненной. Прямо как наш зав.
– Ладно, Ада Адамовна, побежала я. Пока из «Ушей» пар не пошел, – вздохнув, встала со стула и понесла пустую кружку к умывальнику.
Глава 7.
Алена
Cтоя перед кабинетом начальства, я чувствовала себя так, будто меня приволокли на помост для казни. Никогда не было похожих проблем с Абрамом Германовичем, нашим предыдущим завом. Сейчас же я силком себя заставляла переставлять ноги, которые потеряли со мной связь примерно на половине пути. Они просто отказались нести меня к Зайцу. И я их прекрасно понимала. Я тоже не горела желанием лицезреть его вечно недовольную физиономию.
А его тон? Высокомерно-надменный… Заставлял себя чувствовать слизняком или бараном. Понятия не имею, как он это проворачивал, но срабатывало отлично.
Зажав папку с историей болезни Погосяна, сделала пару расслабляющих вдохов-выдохов, прежде чем постучать в злосчастную дверь.
Естественно, за ней мне никто не ответил.
Опасливо толкнула ручку вперед, и просунула в узкий дверной проем голову:
– Можно?
А дальше произошло то, что заставило меня натурально опешить. Я стояла и пялилась на Зайцева, прежде чем кивком головы его величество соизволило разрешить мне пройти в кабинет. Но даже тогда, когда семенила к небольшому переговорному столу, я не сводила с лица Ивана Романовича потрясенного взгляда. А все потому, что на нем были надеты очки… Впервые я видела его в очках, и это открытие каким-то невероятным образом откликнулось в моем животе незнакомой щекоткой. И нет… это открытие не имело ничего общего с вопросом «как он оперирует, если имеет проблемы со зрением?».
Меня волновало другое.
А именно тот факт, что я нашла в его образе некую сексуальность.
Волкова, ты серьезно?
Да, черт возьми! Самой себе можно было не врать.
Я не слепая, я офтальмолог! Объективно: наш новый зав – красивый мужчина. Пульс непозволительно подскочил, когда мой взгляд залип на четком мужском профиле.
