могут вести спор лишь сами сицилийцы, германцы и отчасти англичане, на торговлю интрига Филиппа практически не повлияет, ибо Париж предпочитает иметь денежные связи лишь с Ломбардией и орденом Храма, военная сила Танкреда сомнительна… В глупой войне за наследство, представлявшее собой не столь и большую сумму, не выиграет никто, кроме короля Франции, при условии, что до сих пор не пролито и капли галльской крови.
Дело обстоит примитивно: в соответствии с договором, заключенным перед крестовым походом, каждый из союзников должен отдавать другому половину военной добычи, каким бы способом она ни досталась. Плантагенет получит от Танкреда свои восемьдесят тысяч безантов и кое-какие ценные безделушки наподобие золотых блюд, кубков или отрезов шелка, а на следующий день в шатре Ричарда появится Филипп-Август с договором и вежливо потребует свою долю. Скандал будет изрядный, и душевные коронованные друзья наверняка всласть поругаются, однако закон есть закон и договор есть договор. Тут уже ничего не поделаешь – соответствующий пункт соглашения, которое Ричард подмахнул не глядя, предусматривает подобную ситуацию. Сорок тысяч – это немного, но казна собирается по крупицам.
– Чего вы хотите в награду? – Филипп остро посмотрел на Ангеррана. Старый пройдоха наверняка потребует денег или земель. Ни клочка земли де Фуа не получит – французский король никогда не разбрасывался ленами, предпочитая включать как можно больше участков в королевский домен. Деньги? Немножко… Допустим, две тысячи ливров. И лучше бы не наличным золотом, а верительным письмом тамплиеров или миланских банкиров. Какая, в сущности, разница?
– Награду? – эмоционально воскликнул Ангерран. – Сир, моя награда – лишь благосклонность вашего величества!
– Конкретнее, пожалуйста, – нахмурился Филипп-Август, но наткнулся на преграду из чистопробного высокомерного молчания. – Хорошо, полторы… да, полторы тысячи ливров.
– Раздайте эти деньги бедным, мой король, – прохладно посоветовал де Фуа, всем видом показывая, что он любит авантюры ради авантюр, а золота у него и своего достаточно. – Прошу одной награды: выслушайте несколько моих советов.
Король тяжко вздохнул и сделал большой глоток вина. Филипп славился как чревоугодник, а пьянство, как известно, тоже относится к таковому смертному греху. Наконец, он выжидающе посмотрел на Ангеррана.
– Государь, – вкрадчиво начал старик, – вам не кажется, что дожидаться договора Танкреда с Ричардом отнюдь не стоит? Пройдет еще пара дней, Львиное Сердце заработает интердикт от папы за нарушение Божьего мира, большинство соратников от него отвернется… Далее появятся две возможности. Во-первых, крестовый поход будет практически сорван, а без поддержки Ричарда вы можете благополучно сложить с себя крест и не тратить деньги на отправку в Палестину.
– С ума сошли? – возмутился Филипп. – Да вы представляете, что будет, если я скажу о таких словах представителям церкви? Долгим покаянием вы не отделаетесь!
– Умолкаю, – поклонился
