тёмное или светлое? – с улыбкой спросил Вальдман
– Не разлитое по полу, – ответил гоблин, – Если честно, сейчас было бы неплохо раздобыть чего-нибудь крепкого, даже если весь стол потом будет изрезан формулами.
Оборотень отмахнулся.
– Лично я смертельно голоден, – заявил он.
– Смертельно говоришь? – усмехнулся Грод.
Вокруг продолжало твориться чёрт знает, что.
– Ага, – ответил Вальдман, – Побудь здесь пока, я скоро вернусь.
– А куда я денусь? – гоблин оглянулся по сторонам и вновь уставился на черноглазого.
– Я заметил, тут многолюдно, не правда ли? – усмехнулся стрелок.
– Да, тесновато, – согласился Грод, – Выпотроши, будь добр, свой кошелёк, чтобы нас это перестало волновать.
Вальдман развернулся обратно к залу и незамедлительно принялся пробиваться через толпу. Кое-как протолкнувшись к стойке, он оставил на ней все свои нехитрые сбережения, а затем отправился обратно.
В тот момент, когда он возвращался за стол, то уже видел, как крепкий человек, судя по всему, с крепким подпитием вместо мозгов, стоит вразвалочку с ржавым мечом напротив стола с гоблином и очень настойчиво трясёт перед ним зажатым в руке аккуратным острым диском.
– Т-сы…мне…чщуть нос-с не от-т-тр-резал, урот мелкий! – нетвёрдо говорил он.
Грод не сводил с него наполовину лежащего на столе арбалета.
– И что? – спокойно спросил он.
От холодного тона гоблина человек на минуту запнулся, но всё же нашёл в себе силы продолжить.
– Пл-л-л-ати, пока я т-тебе голову не с-снёс, проклятый зелёный в-в-выродок! – запинаясь, закричал пьянчуга.
Он постепенно начинал наливаться красным, а его меч плясал в руках всё более грозно и осмысленно. Гоблин же оставался спокоен, как молот, его жёлтые глаза не моргали, смотрели внимательно и точно.
– Всё сказал? – спросил наконец он, – Молодец, что лезвие вернул, а теперь пшёл отседова.
Даже в окружающем вокруг бедламе было слышно, как бродят мозги в голове пьянчуги. Его лицо уже не наливалось красным, оно багровело, буквально доходило до черноты. Вдруг взгляд человека замер, а его меч накрепко застыл в неподвижной руке.
– Да я-я-я, тебя-я-я-я…
И тут затылок гостя ощутил на себе гладкую металлическую тяжесть, а до покрытых густой растительностью ушей донёсся аппетитный многогранный механический щелчок.
– Мне кажется, мир вообще не слишком справедлив, – заметил Вальдман, отведя палец от курка револьвера, – особенно к тебе, особенно сейчас.
– Ты, это, слышь, э… – человек явно пытался выразить негодование, но тяжесть на затылке очень сильно ему мешала.
– Ты не в том положении, чтобы сейчас изъявлять какие-либо желания, дружок, – беззлобно предостерёг визитёра Вальдман, – Соизволь оставить диск на столе и покинуть нас. Живей.
Пьяница
