любила Рудковски минуты «простоя» и оттого, что они давали волю ее мыслеблудству. В эти моменты девушка рыла глубоко в себя, но даже там есть предел, перейти за который опасно. Мысли и суждения, какие находятся по ту сторону от границы, превращаются в якоря и утягивают любопытных на самое дно человеческой сути.
Труд Катерины не был физическим. Но ошибочно полагать, что только видимая работа имеет ценность, а остальное зовется праздностью. Порой воистину рабская деятельность остается незаметной для глаза, но приводит к чудеснейшим результатам, будь то становление личности или рождение живописного шедевра.
Справедливости ради, Рудковски не всегда слыла добросовестной работягой – ощутимую часть жизни Катерина провела в прокрастинационном запое. Однако чем старше девушка становилась, тем чаще замечала: жизнь несется вперед, а она бестолково топчется на одном месте.
Решив, что «это не дело», Рудковски тотчас расписала свой день поминутно («планирование – ключ к успеху») и в этот миг пала заложницей собственного плана. Катерина стала одержима дисциплиной, словно последняя являла собой панацею от всех болячек, а при любом отклонении от собою прописанных правил переживала минуты неописуемой тревоги.
Для девушки не существовало большей опасности, чем прерванный труд или нарушенный распорядок. «Дисциплина – это завидная привычка. Но у нее есть противная сторона – ее утрата. Не удели рутине день, не сделай шаг вперед – и ты откатишься на несколько оных назад».
Приводило строгое следование правилам и к потере жизненных кусочков в виде встреч и посиделок с близкими. Поистине значимо умение видеть вещи, не занесенные в записную книжку. Рудковски об этом совсем, к сожалению, не думала, но продолжала (все меньше) радоваться новой галочке в списке дел.
Если нарушения все же случались, то лишь оттого, что были четко вписаны в распорядок – нарушение правил, заранее и сознательно установленное Катериной. Таким образом, даже случайности имели в жизни девушки свое место и вносили в нее, хоть и странный, но образцовый порядок.
В свободные от занятий минуты девушка начинала безостановочно отрывать свои несчастные волосинки, покусывать ноготки или, что самое страшное, мысленно осуждать других людей. Это делалось не столько от вздорных привычек и склочного характера, сколько для того, чтобы избавиться от клейма бездельницы. Когда дела не наваливались, Катерина наваливала их себе сама.
Иной раз казалось, будто девушка сходит с ума от усталости, какую она ощущала в конце забитого делами дня. Сумасшествие это объяснялось тем, что под вечер не удостоенные за день вниманием мысли водили в голове хороводы. И если одну за одной думы удавалось выдворить и вздохнуть, слетись они вместе, мало что поддавалось контролю. В таком случае Катерина без сил падала на постель и неподвижно лежала. От неспособности переварить винегрет девушка позволяла мыслям просто носиться.
Лень
