глаза, подождал несколько мгновений, а потом протянул Катрин.
– Хотите? – спросил он. – Это коньяк.
Катрин помедлила немного, а потом приняла из его рук флягу и тоже пару раз глотнула.
– Чудесный, – прошептала она. – Что это?
– Сорокалетний мартель, – ответил он, закручивая крышку. – Итак, как насчет Орлова?
– Не надоело вам?.. Что вы хотите знать?
– Все. Что он за человек?
– Просто человек. Может, немного более равнодушный и беспринципный, чем остальные. Тот, для которого центр мироздания – он сам, ну а мы, женщины, ему успешно в том подыгрываем. Как выяснилось, он изменял мне направо и налево, но обвинял меня во всех немыслимых грехах, словно я – жительница Содома.
– Но он любил вас, – Джош произнес это как полу-вопрос, полу-утверждение.
– Наверно. Но это была очень жестокая любовь.
– Конечно, любил, – слегка улыбнулся Нантвич, – вас невозможно не любить, и я охотно верю, что все ваши друзья влюблены в вас по уши.
– Ну что вы! – она так энергично тряхнула головой, что длинный хвост даже хлестнул ее по щеке. Перехватив крайне заинтересованный взгляд американца, чуть задержала руку у волос, отливавших на солнце горьким шоколадом. Он, не таясь, любовался ею.
– Вы ошибаетесь, – за темными очками не было видно ее глаз, но голос звучал смущенно. – Антон, например, всегда относился ко мне как к подруге.
– Антон? Это один из вашей компании? Никогда не поверю, что мужчина, если он не слепой, может относиться к вам исключительно по-дружески. А впрочем, даже если и слепой. От вас пахнет по-особому, – пояснил он.
– Чем это от меня пахнет? – спросила Катрин, опустив нос к воротнику пальто песочного цвета. От воротника веяло Шалимаром – ее последним увлечением.
– Ах, вот оно что! – рассмеялась она. – Это всего лишь Шалимар!
– Вчера это был не Шалимар, – возразил он. – И я не про духи.
– Не хочу уточнять, о чем вы говорите, – поджала Катрин губы. На самом деле, ее охватила паника. Она прекрасно понимала о чем он, и ей это нравилось с каждой минутой все меньше. Или больше?..
– Вы думаете об Орлове? – спросил Джош, и Катрин сделала рукой неопределенный жест. Не рассказывать же ему, о чем она на самом деле думает.
– Вы все еще любите его? – спросил он с интересом. – Ну, хотя б немного?
Катрин опешила от такой наглости. Что он себе позволяет?
– Уж это вас вовсе не касается, агент Нантвич, – она сняла очки. – И хватит об Орлове! Мне больше нечего о нем рассказать.
– Так-таки нечего? – Нантвич смотрел на нее с недоверием. – Вы опять рассердитесь, Катрин, но, извините, я вам не верю. После стольких лет…
– Дело ваше, – холодно ответила она. – Мне все равно. В конце концов, какое вам дело до Орлова и моих с ним отношений? Какая вам разница, что я к нему чувствую?
– В самом деле, какая мне разница? –
