не помнить? Помню я Менесфея. – Стасипп делает попытку перевести разговор на другую тему. – Эта зима, верно, будет долго-холодной? Как по приметам сложилось?
– Про погоду не говори – пустое. Зима как зима. Менесфей помирает. Ты его навести перед отъездом. Простись. Прощения у него испроси.
– Отчего это я должен прощения у него испросить? Ссору обидную первым он начал. Он меня проклинал, прилюдно смерти жестокой от железа мне пожелал. В храмах богам приносил жертвы в честь такого «приятного события». – Стасипп пренебрежительно отмахивается рукой. – Я с дочерью прибыл, я не один. О ней должен я позаботиться. Времени нет у меня на примирение глупое.
– Вот и дочь дяде покажи. Не убудет с тебя, Стасипп. Помирает Менесфей, ты не слышал? Неважно, кто из вас первым начал. Ссору принято в таком случае завершить. Негоже дяде твоему уходить в царство Аида с обидой. Злость Менесфея убытками встанет тебе. Помяни моё слово! Отпусти Менесфея примирённым.
Стасипп недовольно фыркает. Магистрат останавливается, звонко стукает посохом по камням мощения.
– Не согласишься – я поверну немедля к своей скамье в буле, сяду на неё и буду заниматься подсчётами до вечера. Ты же пойдёшь сам оглашать волю полиса.
Остальные члены процессии тоже останавливаются, взирают с негодованием на Стасиппа.
– Закончу ссору. Не гневайся, Капаней. Пусть будет, как ты пожелал.
– Дочь свою Менесфею представь. Пусть замирение будет полным, – требует сурово Капаней, вновь ударяет посохом магистрата по камню.
Совсем не ожидал Стасипп такого сурового вердикта прямо посреди улицы.
– Хорошо, не гневись! Выполню твоё требование – представлю Алкесту Менесфею. Обещаю тебе, магистрат. Боги свидетели моим словам.
Капаней смягчается, возобновляет прогулку.
– Наконец-то это свершилось! Мало было нам близкородственных свор. Ненужное то, Стасипп. Не юнец ты глупый из красных. Хвала мудрым богам, уладили маленькое дельце!
Позади Стасиппа и Капанея раздаётся отборное сочное проклятье «красным и тем продажным, кто с ними блуждает» в исполнении Иалиса. Капаней оглядывается назад. Иалис смолкает. После трёх поворотов мужи оказываются перед свежеокрашенными в ярко-красный воротами. Хозяин постоялого двора с радостью набрасывается на правую створку ворот, тарабаня по древу руками и ногами что есть сил. Ворота открывает невзрачный подросток. Стасипп тут же хватает его за ворот подшитого экзомиса, тащит к себе, приблизив, отвешивает подростку сильную оплеуху. Испуганная жертва нападения передаётся на попечение Амфитриону.
– У нас твой сын! Выходи! Да не прячься! А не то будет сын твой плакать! – довольным голосом кричит в открытые ворота Стасипп.
Появляется полный мужчина, эллин, обритый налысо, лет тридцати с небольшим, в кожаном фартуке. В его руках наполовину расписанная пелика.
– Где мои деньги, ловкая кисточка? – сразу без предисловий кричит
