тюки, ковёр свёрнутый и мешки, обсыпанные мукой, старательно выложены у колёс. Вокруг повозки в скорченных позах валяются пять трупов работников или рабов. Их окровавленные неподшитые экзомисы20 щедро утыканы переломанными расписными тростниковыми стрелами.
Никто не встречает гостью. Алкеста спешивается, привязывает лошадей за другой столб, у колодца. Умывается. Наполняет корыто. Даёт лошадям воду. Осматривается по сторонам. Четыре строения поместья, смыкаясь стенами, образуют правильный квадрат. Дальнее от ворот самое высокое строение – хозяйский двухэтажный дом. Его добротную черепичную крышу и видела дева с царской дороги. Нападение врага застало хозяев за приготовлениями к бегству. Хозяин дома, по одеждам эллин, лежит у порога дома в луже крови, с разрубленной надвое головой. Рядом в проходе виднеются два или три женских тела.
– Не пойду туда. Ни к чему мне чужие страдания.
Алкеста намеревается было заняться хозяйской телегой и лошадьми, но слышит слабый женский стон из строения справа, по виду амбара для сена. Достав из портупеи ксифос, гостья тихо перебегает двор, с ксифосом наперевес осторожно заглядывает в амбар. На полу среди связок соломы лежит дева лет четырнадцати-пятнадцати, в сильно изорванных когда-то белых нарядных с вышивкой одеждах. Между ногами девы кровь. Алкеста подходит ближе. Дева делает неуверенную попытку приподняться на руках, но руки подводят, и дева рушится на солому.
– Пить! – жалобно просит на койне дева.
– Сейчас принесу. – Алкеста тотчас выбегает из амбара, подбегает к телеге, достаёт из неё нарядную пелику21 и возвращается с ней, уже полной воды.
– Кто ты? – Дева тянет руки к пелике.
– Алкеста, дочь Стасиппа, из Александрии. Хотела выменять у вас еду, – представляется гостья, бережно усаживает деву, приставляет сосуд к трясущимся губам.
Дева жадно прикладывается к пелике, долго пьёт, не в силах унять жажду. Хозяйской дочери сильно досталось, её лицо покрыто синяками и затекло, на теле глубокие порезы, грязные ссадины, прочие следы недавних побоев, кровотечение между ног не останавливается. Кровь повсюду на остатках одежд и соломе.
– Не уходи! Побудь со мной, побудь, пока не умру, – просит несчастная. – Я, Псамафа, умоляю тебя. Не оставляй меня. Мне очень страшно.
– Ты не умрёшь, милая Псамафа, – заверяет гостья.
– Умру. Я это твёрдо знаю. – Дева оседает и ложится на солому. Её веки смыкаются. – Сегодня ночью и помру. Кровь покинула меня. Мне жутко холодно.
– Я позабочусь о тебе. – Алкеста встаёт. – У вас остался хлеб?
– Не знаю, – шепчет несчастная. Стучит зубами от озноба. – Алкеста, скажи, у тебя есть монеты?
– Нет у меня монет. Я убежала из родного города. Откуда у меня монеты? – сокрушённо качает головой гостья.
– Там, в доме, на кухне,
Экзомис (др.-греч. ἐξωμίς, букв. «плечо снаружи») – разновидность рабочей одежды крестьян и рабов из отреза грубой ткани, заложенной складками на левом плече, носился с поясом. Неподшитый или обтрёпанный подол – признак рабства.
Пелика (др.-греч. πελίκη) – разновидность амфоры, двуручный сосуд для хранения жидкостей (вина, масла) с широким устьем, характерным каплевидным туловом на невысокой кольцевидной ножке, часто украшалась краснофигурной росписью. Вышла из обихода в II в. до н. э.
