Нет, то не костер – неподвижное широкое зарево простерлось над лесом, там, где еще недавно садилось солнце. Жарко пламенеет река. На ее огнистом фоне резко отпечаталась человеческая фигура без ног. Там, забредя в воду, рыбачил отец. Но сейчас это картина. Такие краски, по Сережкиным представлениям, бывают только на картинах. Вот бы запомнить, запечатлеть в уме все эти цвета и оттенки, все детали увиденного!
Внезапно картина нарушается: дрогнула фигура рыбака, удилище прянуло вверх, изогнувшись на кончике. Со звонким причмоком в воздух взмывает рыбёшка, вся в золотых блестках. Запрокинув голову, рыбак водит вытянутой рукой, а добыча упархивает по-птичьи на невидимой леске. Отец оборачивается, что-то произносит вполголоса. Слов не разобрать и не разглядеть лица, темного против заката, но чувствуется, что он улыбается. Неожиданно он взмахивает рукой – и рыба летит к костру.
Приблизившись к ней, Сережка осматривает ее со всех сторон, затем осторожно берет. Приходится притискивать ее второй рукой. Она пружинистая. Она скользкая и чуть теплая, как вода в реке. В ее круглом глазу горит, отражаясь, крохотный костерок. Широкий губастый рот открывается, и кажется, это из него доносится тихий плеск воды.
Час спустя, лежа на боку, спиной к спине с отцом, Сережка наблюдает догорающий костёр. Временами там что-то происходит: вдруг красноватым сиянием озаряется воздух, плывущий у воды туман, ближайший куст, отцовские сапоги, похожие на человеческие ноги без туловища. Но вот опять смыкается тьма, остается лишь слабое розовое пятнышко. И тогда откуда-то из глубин ночи набегает ветерок и вкрадчиво, словно слепец, ощупывает прохладными пальцами Сережкино лицо. Сережка лежит не шевелясь. Ему не то чтобы страшно, а как-то слишком все непривычно и странно…
Внезапно что-то громко взбултыхивает в реке. Похоже, что-то крупное. Накануне он слышал от отца, что кроме рыб в реке живут выдры. Скорей всего, это выдра. Сережкино воображение рисует выдру. Получается зверь величиной с собаку, с маленькими хищными глазками, мерцающими, как угольки. Конечно же, Сережка понимает, что это всего лишь фантазия, но в то же время ему ясно слышатся звуки, напоминающие шлепанье крупных мокрых лап по песку. Вот уже где-то рядом шуршит трава… Вывернув руку, Сережка ощупью торопится убедиться, что отец рядом, хотя отчетливо слышит его ровное, безмятежное дыхание. Отец рядом, все хорошо. Сережка облегченно закрывает глаза.
А вокруг продолжается невидимая ночная жизнь. Доносится, казалось бы, не слышимый до этого плеск воды (словно кто-то тихо шлепает губами). Что-то шуршит, пощелкивает; у самого лица тонко звенит комар, и от его крыльев ощущается ветерок. И где-то далеко повторяется, время от времени, протяжный звук, похожий на печальный стон. Сережка теснее прижимается к отцовской спине, теплой, большой, надежной. Повернувшись на спину, он приоткрывает глаза – и с этой минуты забывает о ночных звуках, о комарах, о баснословной выдре. Над ним, вместо привычного близкого потолка его комнаты
