что я покраснел от его откровенных слов. Смотрю в зеркало наверху и вижу лицо водителя: глаза его в глубоких глазницах налились кровью, они покрыты густой сетью красных прожилок.
Шоссе, словно черный ремень, опоясывает гору, потом поворачивает к лагерю. Когда лагерь открылся нам, я буквально впиваюсь в него взглядом. Зрелище этой военной базы стерло все слова, что были для нее в моей памяти; оно красивее в действительности, чем та картина, что жила во мне. Сколько хватает глаз, круглятся холмы, и на этих холмах и в ложбинах меж ними воздвигли палатки. Асгар показывает, где какой батальон и какая часть. Я чувствую, что снова стал военным. Я среди батальонов, среди солдат и техники, среди грозного блеска войны. На развилке машина сворачивает, и Асгар говорит:
– Мы здесь сойдем.
– Спасибо, брат! – говорю я водителю. – Да не оскудеет рука твоя.
– Из какого вы батальона?
– «Салман». Батальон «Салман», – отвечает Асгар.
Почесав нос, водитель объявляет:
– Недалеко осталось: на том холме… Мне стыдно перед такими вежливыми людьми, но остаток пути придется идти уставным шагом!
– До свиданья! – негромко говорит ему Али и выпрыгивает из машины.
Водитель, не обращая внимания на нас с Асгаром, включает передачу и говорит Али:
– Давай, парень! С Богом!
И машина уносится прочь, оставляя нас в клубе пыли. Однако я успеваю прочесть надпись на заднем борту: «Господу нравится, когда богатых потрошат».
– Вон она там, наверху, – говорит Асгар, – наша часть.
Повсюду виднеются палатки и разноцветные флаги над ними. Мы прибавляем шагу. Впереди весь склон холма изуродован колесами – громадным количеством проезжавшего здесь транспорта.
– Красота, да и только! – говорит Асгар.
Али с тех пор, как мы сошли с машины, молчит и держится отдельно от нас. Уходит вперед и, когда чувствует, что мы его догоняем, прибавляет шагу.
Мы поднимаемся по склону холма, и у меня перехватывает дыхание. Совсем чуть-чуть осталось до вершины. И вскоре мы окажемся среди палаток нашего батальона, лицом к лицу с ребятами. Сердце мое стучит учащенно – словно кто-то кулаком бьет в грудь изнутри. Я думаю о том, кого мы первым увидим, за каким занятием, что я скажу, и что скажут мне?
– Если… Если устал, присядем.
Это первые слова, которые сказал Али после того, как сошел с машины. И я, словно только и ждал этих слов, валюсь на землю. Асгар говорит:
– На вершину поднимемся, увидим палатки батальона направо, первая палатка – первый взвод, все ваши ребята там.
Я растянулся на спине, положив голову на камень. Облака – словно из ваты – тянутся друг за другом. Эти облака прекрасны, они только украшают небо. Даже Ройя не боится таких облаков. Она умеет в их формах разглядеть разные вещи и показывает их мне. Надеюсь, Мустафа не будет ее игнорировать.
– Идем?
– Идем! Кстати, Асгар, я дня два-три назад заходил к тебе, твой отец сказал,
