потрясенное лицо, что десятник снизошел до объяснений:
– Портовая сволочь не любит нашего брата. Тех, кто ходит по двое-трое, не тронут, а «краба»-одиночку обязательно изловят.
Мальчишка, явно плохо знакомый с жизнью приморской части города, потерял дар речи. Десятник хохотнул при виде его ошарашенной физиономии и хлопнул паренька по плечу:
– А ты думал, город трепещет перед «крабами»? Прохожие уступают тебе дорогу, трактирщики наливают вино бесплатно, все девчонки – твои… так? Привыкай, сынок, к мысли, что нас в городе не любят и при случае норовят потрогать кулаками, особенно припортовая рвань… Ладно, это всё я тебе объясню, а сейчас – слышишь? – меня зовут к командиру. А ты… почему ты еще здесь? Давай-ка бегом!..
Десятник опасался крепкого нагоняя: пришлось докладывать о неудаче с поимкой экипажа контрабандистской шхуны «Вредина». Аштвер старательно спихивал вину на береговую охрану, которая, собственно, и должна была заниматься ловлей контрабандистов. При этом он понимал, что командир береговой стражи будет винить в промахе именно его: если люди, за поимку которых назначена награда, нагло шляются по городу, то поимка их – дело «крабов»…
К удивлению десятника, Джангилар выслушал оправдания равнодушно и рассеянно. И вместо искрометной, гневной тирады, которой ожидал стражник, лишь вяло бросил:
– Остолопы…
Сообразив, что разноса не будет, ибо начальство угнетено какими-то своими заботами, Аштвер нахально перешел в атаку:
– Да как работать-то, если от десятка остались четверо? Ругир женился, ему тесть велел из «крабов» уйти. Дхар-наррабанец на родину подался, я докладывал моему господину…
– А кому сейчас легко? – бросил командир все так же отстраненно, занятый своими мыслями. – У кого десяток полный?
– Мне во дворе встретился парнишка-новичок. Нельзя ли его – ко мне?
Джанхашар встрепенулся. Взгляд его разом стал острым и подозрительным, словно «краб» прочел мысли командира и был на этом пойман.
– Новичок? Да, верно, ты же с ним разговаривал. И… и как он тебе?
– Молокосос. И приезжий, города не знает. Но глаза смышленые, речь бойкая. Если еще и не трус – будет из парня толк.
– В твой десяток? Что ж, почему бы и нет… Только…
– Да, господин?
– Нет, ничего… Иди…
Когда Аштвер был уже у порога, командир окликнул его:
– Постой! Ты… это… ну, пригляди, чтоб парни не обижали новичка. И чтоб он себе шею не свернул… по неопытности-то…
Это сбивчивое вяканье было настолько не похоже на обычную увесистую речь командира, что десятник ушам своим не поверил.
– Господин, я не понимаю…
– Ступай!
Последнее слово было произнесено уже знакомым тоном. Аштвер почувствовал себя гвоздем, с маху вбитым в доску по самую шляпку.
За дверью десятник ухмыльнулся: а загадка-то, похоже, разгадана!
