силёшек ещё на год, без Володи к тому же? А вы проходите.
Она пошла вперёд, я за ней.
– Володя работает, – сказала она. – У него такая конторка, мужики смастерили, и он стоит так целый день и стоя работает. Володя, к нам гость! – Почти крикнула она.
От конторки, стоящей в углу возле окна, ко мне навстречу сделал несколько шагов человек невысокого роста, но крепкий, с пухлым одутловатым лицом, медными щёточками волос по бокам огромной лысины. Губы его были маслены, как будто он только что ел блин. Он был в толстых носках, на одной ноге на большом пальце отчётливо виднелась дырка.
– Ульянов Владимир Ильич, – протянул он руку.
– Пятигоров Антон Михайлович, – представился я.
– Моя жена, Надежда Константиновна.
– Очень приятно.
Мне указали на деревянный лакированный диван, возле которого стоял маленький круглый столик, Ульянов и Надя сели рядом на стулья.
– Ну, рассказывайте, рассказывайте, – прищурился Ульянов.
Вся «легенда» вылетела у меня из головы, я не мог открыть рта и тупо смотрел на Володин носок с дыркой. Он сконфузился и прикрыл дырку второй ногой.
– Рассказывать, в общем-то, не о чем, – начал я. – Взяли меня с поличным. Нашли прокламации… Я собрал в цехе рабочих…
– Позвольте, позвольте, – вперил в меня цепкий взгляд Ульянов, – а сколько было рабочих? Пятьсот? Тысяча?
– Даже неудобно говорить – сорока не набралось…
– Это не важно, – не моргнув, сказал Ульянов. – Каждый из них сам должен стать пропагандистом! Как слушали? О чём переговаривались? Были вопросы?
– Были. Один рабочий так и спросил: «Долго будешь ещё здесь трындеть? Работать надо!»
– Ха-ха-ха! – закатился озорным хохотом Ульянов, откидываясь на спинку стула. – Так и сказал? Или покрепче?
– Покрепче, Владимир Ильич, – я тоже засмеялся.
– Что ж, не везде ещё есть понимание своего бедственного положения, – резюмировал Ульянов. – Погодите, погодите, придёт время, когда мы заставим их нас слушать!
– Да о каком бедственном положении вы говорите? – Продолжил я как можно спокойнее. – В Екатеринодаре одно из крупнейших в России производств: на одном маслобойном заводе Ивана Аведова восемнадцать прессов, собственная лаборатория, плантации подсолнечника огромны. Завод даёт 2 500 пудов масла в сутки! У рабочих хорошая заработная плата…
– Стоп, стоп, стоп, батенька! – в щёлках глаз Ульянова сверкнула злобная молния. – Что за необдуманная трескотня! Какая заработная плата? Крохи псам со стола господина! Вы Маркса читали? Копните глубже, и вы увидите там и нищету, и разврат, и беспробудное пьянство, и мордобои…
– Я-то уж знаю, – спокойным голосом вмешалась в разговор Надя, – пять лет с рабочими занималась в воскресных школах. Помню такого Васильева, пил исключительно
