я, но РВП медлит.
Вырываю у него тангенту, но это уже поздно. Сагит касается блока и начинает выполнять набор. И это ему очень тяжело даётся! Он еле-еле оторвал уже не настолько тяжёлую машину буквально на самом краю. Самолёт отходит от полосы, и его начинает раскачивать. Клюёт носом и возвращается в нормальное положение. И так несколько раз.
Спустя несколько секунд, Сагит вернул контроль над самолётом.
– Прошу заход на большую полосу. На сегодня работу закончил, – спокойно сказал он и запросил посадку у руководителя полётами на аэродроме.
Во время разбора в классе разгорелись споры. Инженеры утверждали, что проблема не в самолёте, а в лётчике! Видите ли, электронная система управления двигателями, которая стоит на МиГ-29К – не доработана. Надо к ней относится внимательнее.
– Я правильно понимаю, что в таком провале оборотов виноват я? – возмутился Сагит.
– Если бы это случилось перед кормой, самолёт бы с ней столкнулся, – поддержал я Байрамова.
Внятных объяснений не последовало, но оставлять эту проблему без решения нельзя.
– Нам нужно решение. Мы с вами говорим об основном самолёте для посадок на корабль. Чего делать? – спросил Сагит.
– Тут дело в том, что есть тумблер, который необходимо переключить, – ответил один из двигателистов.
Уже что-то! Пока не «пнёшь», ничего не получится.
– А раньше это можно было сказать?
– Раньше проблем не возникало. Там всё просто – взлетели с трамплина и тумблер рядом с креслом переключили. Вот здесь, – показал другой инженер на схеме.
Супер! Ещё лазить под креслом после взлёта.
– И так сойдёт. Главное, правильно выбрали место и время для этого переключения, – съязвил я.
– А если лётчик забудет? – уточнил Сагит.
– Тогда печально. Температура газов превысит максимальную, – ответил один из специалистов.
– Автоматом нельзя было сделать?
– Конечно, можно. Но у нас не было времени. Мы же торопимся первыми сесть на корабль.
Сагит вытер платком лицо от пота. Он до сих пор был под «впечатлением» от такого прохода.
– Так вот и живём, – выдохнул он и распустил всех.
Когда я вернулся в гостиницу, Иван уже был в комнате. Точнее, принимал душ, напевая до боли знакомую мне песню.
– А я тебя зову в кабак, конечно. Ммм, восьмиклассница, ооу! – заканчивал он первый куплет знаменитой песни группы «Кино».
Начинаю сомневаться в его болезни. В комнате даже таблеток нет на видном месте. Не говоря уже про мёд, малину и другие народные средства. Никаких признаков кутежа в нашей комнате нет. Что-то странное с ним происходит?
Выйдя из душа, Швабрин сильно удивился мне.
– Как здоровье, Вань? – спросил я.
– Да, хорошо! Прогрелся, проспался и как заново родился. А ты чего-то рано пришёл, – удивился мой друг.
Стоял он без футболки и в одних трусах. Движения
