косвенные улики. Ты же мне соврал по поводу звонков и телеграммы Кате. Зачем?
– Ты следить за мной вздумал? Куда и кому я звоню? – взбунтовался Иван.
Начинает злиться. Либо, правда, глаза колет, либо я сильно фантазирую. Про царапины – однозначно, прав. Это явно следы от чьих-то ногтей.
– По-моему, ты мне сам говорил про телеграмму. Да и что тут скрывать, Катя сказала Вере об отсутствии звонков от тебя. А ты вроде ходил несколько раз…
– Серёга, ты ничего не перепутал?! За собой следи, – вскочил с кровати Иван.
– Вань, я без претензий. Просто мне хочется от друга честности, а ты юлишь, недоговариваешь. Я не спрашиваю, с кем ты и как проводишь время. Мой вопрос состоит в том, почему это тебе мешает?
Иван мощно выругался, сравнив ситуацию с «полярным зверем». Он прошёлся по комнате и остановился, поставив руки в боки.
– Сергей, поверь мне на слово. Я не хочу провала нашего дела. Можешь быть в этом уверен.
– Знаю, но тебе «твой любовный интерес» кружит голову. Ты летаешь с ней, а не с нами.
– Это не так.
– Тогда в чём дело?
Ваня повернулся ко мне, готовясь ответить.
– Ты без меня прекрасно знаешь, что 31я машина очень «сырая». У неё много проблем.
– Знаю. Мы здесь, чтобы их устранить.
– А ты знаешь про падение тяги на посадке? Неполадки в системе управления двигателем?
Именно это сегодня и произошло во время полёта Сагита. Оказывается, Иван знал и не сказал об этом? Моя пауза на обдумывание затянулась, и Ваня понял почему.
– Ты летал сегодня на 31м борту? Что случилось?
– Неполадки в системе управления двигателем. Только не у меня, а у Сагита. Ты понимаешь, что могло случиться непоправимое?
– Серый, я на этом самолёте летаю. Зачем вы туда полезли? – вскрикнул Иван, схватившись за голову.
– Это не твоя личная вещь, а собственность государства. Если забыл, то я напоминаю это тебе, – строго ответил я, но Иван закрыл лицо ладонями.
Швабрин нарушил очень важное правило для лётчика-испытателя – честность.
– Сокрытие деталей в одном испытательном полёте может привести к непоправимым последствиям. А если бы самолёт пошёл в серию и на нём полетел бы недостаточно опытный лётчик? Такой, которых ты в своё время учил?
– На этом самолёте должен был лететь я. Мне нужно было ещё пару полётов, и тогда бы я сделал окончательные выводы, – оправдывался Иван.
– Но ты приболел. Самолёт решил опробовать Сагит. Ведь ты же заболел? – уточнил я.
Ваня не ответил. И так понятно, что со здоровьем у него всё хорошо.
– С Сагитом всё нормально? – спросил Швабрин.
– Да. Вспотел только сильно. Я тоже понервничал рядом с РВП, но всё прошло хорошо.
– Что делать, Серёга?
Ваня искренен. Если не верить другу, то как тогда можно работать в коллективе? Надеюсь, что моя беседа несколько взбодрит Ивана, и он соберётся.
