style="font-size:15px;"> Заметим, что образ Пастернака с его известной фразой «Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?» формирует миф о «нэбожителе» (мифологическая аберрация, имитирующая акцент вождя). Согласно легенде, Сталину принесли для рассмотрения «дело Пастернака», на что он произнёс двусмысленную фразу: «Оставьте этого небожителя!» Двойственность этой мифемы состоит в том, что, с одной стороны, «небожитель» – это безвредный юродивый, а с другой, она подразумевает, что «верховный критик» все-таки разбирался в поэзии и ценил ее «божеств».
Сравним это отношение к поэту с отношением самого Пастернака к своему «божеству» – Скрябину – в стихотворении «Детство» (1916):
Голоса приближаются:
Скрябин. О, куда мне бежать
От шагов моего божества!
Телефонный разговор Сталина с Пастернаком о судьбе Мандельштама, как известно, закончился попыткой поэта перевести тему на вопросы «о жизни и смерти». В книге «Портрет Бориса Пастернака» З. Масленниковой приводится несколько версий реакции «вождя народов» на эту «дерзость».
а) Сталин положил трубку (обобщенная версия Анны Ахматовой – Надежды Мандельштам),
б) сказал: «Вести с вами посторонние разговоры мне незачем» (рассказ Николая Вильмонта, обедавшего в тот день у Пастернака),
в) пообещал встретиться как-нибудь за «чашкой чаю».
Пусть вторая встреча и разговор не состоялись, но сама пастернаковская постановка вопроса «о жизни и смерти» – это как бы продолжение диалога равных: «властителя дум», «поэта» и земного властителя, «царя». Прообразом этой коллизии является разговор Пушкина с царем, закончившийся созданием мифемы об «умнейшем человеке России», приписываемой Николаю I.
Вспомним, что Сталин в юности писал стихи, которые впоследствии попали в хрестоматию, а Пастернак еще до революции стал «божеством» для многих читателей. В некотором смысле Пастернак действительно был небожителем: его кабинет в переделкинской даче, стоявшей на отшибе городка писателей, находился на втором этаже и окна выходили на поле («неясную поляну») и кладбищенский лес. Этот лес Пастернак в «живаговском» стихотворении «Август» (1952) превратил в «имбирно-красный» «печатный пряник», соседствующий с небом:
С притихшими его вершинами
Соседствовало небо важно…
Имя Пастернака, как и имя Чуковского, со временем превратилось в узнаваемую мифему. Очевидно, что в национальной картине мира имя «Борис», помимо ассоциации с Годуновым, притягивает фамилию Пастернак. Например, когда в воспоминаниях Анны Ахматовой возникает «Борис» или даже «Боренька», сразу ясно, о ком речь.
«Анна всея Руси» и «Биография рыжего»
Ахматова – «Анна всея Руси», коронованная Цветаевой в стихотворении «Златоустой Анне – всея Руси» (1916), – является автором многих словесных формул русского литературного
