Величества в Новом дворце комнат, большая на плафоне живопись стерта. Теперь время приступить к окончательной отделке. 1. Какого рода живопись сделать на плафон, по представляемому ли рисунку согласно с смежным апартаментом Ея Высочества Великой Княгини Ольги Николаевны, или иного, или же просто белый плафон оставить так как оный имеет вид свода. 2. Бывшие тут картины должны ли быть развешены по-прежнему, что необходимо знать, дабы в горшечную стенку до оклеения ее можно было свободно вколотить крючья. 3. На счет мебели, какое последует распоряжение. Ширина комнаты прежняя 13 арш. 9 вершков. Длина нынешняя – 14 арш. 4 вершков. Менее прежнего 4 арш. 8 вершков».[224]
21 декабря 1844 г. Волконский после доклада императору сообщал Захаржевскому, что Николай I утвердил «рисунок для плафона Гостиной комнаты Ея Величества в Новом дворце… по высочайшему повелению прошу Вас представить наперед образцы насыпных обоев малинового цвета». Также предписывалось указанные «насыпные обои малинового цвета» заказать на Царскосельской обойной фабрике, крючья в стены не вбивать, а укрепить под карнизом железные прутья («медный погон») и представить императрице Александре Федоровне образцы мебели «от Гамбса» на утверждение.[225]
Поскольку сроки ремонта были довольно жесткие (к марту 1845 г.), а распоряжения Николая Павловича было принято исполнять, архитекторы и подрядчики работали с максимальной отдачей. Но работы тормозились самими «заказчиками», поскольку в облик уже отделанных комнат вносились бесконечные «последние» интерьерные штрихи.
Так, 31 марта 1845 г. Захаржевскому сообщили, что «Государыне Императрице угодно, дабы в переделываемой столовой комнате, возле большого Кабинета Ея Величества в Царскосельском Новом дворце, занавеси к 3 окнам сделаны были только по одной половинке и подзор из выбранной материи, другие же половинки из кисеи…»[226]. Через два дня последовало уточнение: «Государыне Императрице благоугодно было для занавесей к окнам в столовой комнате возле кабинета Ея Величества в Царскосельском Новом дворце выбрать материю в магазине Гамбса».[227] Или 6 июля 1845 г. Николай I, рассматривая «представленные при записке Вашего Превосходительства ведомости об успехах работы. изволил собственноручно отметить карандашом против статьи по Новому Царскосельскому дворцу о работах в бывшей Гостиной, обращенной в Спальню: “двери выкрасить под орех”».[228] Все эти «высочайшие» поправки тормозили ход работ.
В апреле 1845 г. началась отделка Секретарской комнаты на половине императрицы. 28 апреля 1845 г. Я.В. Захаржевский сообщал министру Императорского двора П.М. Волконскому, что действительному статскому советнику Лубенскому приказано «развесить картины в Царскосельском Новом дворце на половине Государыни Императрицы, в передней комнате, что возле Секретарской – уже совсем отделанной, кроме постановки фальшивой печи».[229]
Казалось бы, что задачи, поставленные перед хозяйственниками в августе 1844 г., полностью решены, но 2 мая 1845 г. министр
Там же. Л. 8.
Там же. Л. 9.
РГИА. Ф. 487. Оп. 5. Д. 1907. Л. 27 (По переделкам в столовой комнате возле большого Кабинета Государыни Императрицы в Новом дворце. 1844 г.).
Там же. Л. 28.
Там же. Л. 29.
РГИА. Ф. 487. Оп. 5. Д. 1896. Л. 4 (О переделках дежурной комнаты, что возле Секретарской в Новом дворце. 1844–1845 гг.).
