Возможно, те, кто им занимался, что-либо упустили.
– Хорошо, напишу, – ответил я. – Только тянуть с судом не следует. Он должен стать предупреждением для тех, кому когда-нибудь придет в голову крамольная мысль о том, что можно играть коронами, словно мячами. Времена, когда сотня пьяных гвардейцев могла свергать и возводить на трон царей, уже прошли. И возврата им не должно быть.
Граф кивнул мне и вышел из моего рабочего кабинета. А я вздохнул, посмотрел на дело несостоявшихся цареубийц и положил на письменный стол ручку и стопку чистой бумаги. Мне опять предстояла бессонная ночь, головная боль и копание в грязных и кровавых делах тех, кто решил изменить ход истории…
10 августа 1801 года. Французская республика. Париж. Капитан Казбек Бутаев, РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области
Вот так, живешь и не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Это я о том, что случилось со мной неделю назад. А произошло вот что…
Сидел я у себя в кабинете в Мальмезоне, занимался текущими делами, связанными с подготовкой нашего совместного похода против коварных англичан. И тут ко мне прибегает посыльный с запиской от Мюрата. С шурином Наполеона я давно уже сдружился и был с ним, что называется, на дружеской ноге. Единственно, что я не позволял себе – это таскаться с любвеобильным гасконцем по злачным местам в поисках красоток с «пониженной социальной ответственностью». Ну не по мне все это. К тому же такие похождения были чреваты разными заболеваниями, которые здесь почти не лечатся.
Впрочем, Мюрат на меня не обижался, хотя и не понимал, как такое возможно – нормальный мужик, здоровый, красивый, и не млеет при виде смазливой женской мордашки. В остальном же мы с ним всегда находили общий язык.
А тут – записка! Кроме того, что Мюрат просил меня как можно быстрее посетить его дом, больше ничего в ней написано не было. На словах же посыльный передал, что один из адъютантов генерала и его дальний родственник нуждается в срочной медицинской помощи.
Ну вот, теперь ситуация немного прояснилось. Дело в том, что я изредка, в порядке исключения, врачевал особ, приближенных к здешним высокопоставленным персонам. Небольшая частная практика, не более того. Правда, специализация у меня была своеобразная – в основном из области военно-полевой хирургии. Здешние военные обожали дуэлировать, и потому мне порой приходилось штопать раны, нанесенные холодным оружием, и выковыривать пули из тел своих пациентов. Интересно, кого на сей раз мне предложит подремонтировать Мюрат?
Оказалось, что сегодня моя помощь была нужна по случаю болезни, которую в наше время лечат на раз-два, а здесь она пока считается неизлечимой. Правда, в 1735 году была проведена первая успешная операция по удалению аппендикса, но все же подобное хирургическое вмешательство считалось очень опасным, и врачи предпочитали не рисковать и не лезть лишний раз со своими скальпелями в брюхо больного.
Осмотрев пациента, я понял, что у адъютанта
