лета. Мы забрались на гаражи, лежали на лопухах, которые подложили под живот, смотрели на дорогу, отрывали от черного покрытия гудрон, скатывали в аккуратные шарики и жевали.
Вася улыбнулся и сказал:
– Отдай мне свою кровь! Я вампир!
В его рту блестела черно-желтая слюна. Я жевал гудрон осторожно, стараясь не проглатывать после него слюну. Желудок мой был слаб, и я часто страдал от поноса. От пыльного гудрона легко могло пронести.
Вася толкнул меня и сказал:
– Готовься, бежим!
Он подскочил и заорал:
– Косой! Косой! Подавился колбасой.
Я понял, что он увидел Косого во дворе. Со смехом мы помчались к краю, с которого можно было относительно безопасно спрыгнуть.
Меня тронули Васины слова. Я решил больше не подглядывать за мамой и сестрой, вместо этого один раз на мичуринском участке, когда мама, переодеваясь, попросила отвернуться, я сказал прямо:
– Ты же меня моешь. Я не буду отворачиваться.
Мама на секунду замешкалась, сказала:
– Ладно. Все равно ведь увидишь.
Когда она меняла выходную одежду на рабочую, я увидел ее грудь и соски. При дневном свете и в открытую я еще на них так не пялился. Мама, казалось, приняв решение не стесняться, уже не обращала на меня внимания. Как и велел Вася, я не дал себе возбудиться, лишь сфотографировал торс мамы в памяти и закрыл глаза. На маме был крестик, раньше она его не носила. «Когда-нибудь девушка будет переодеваться при мне, и я буду смотреть на ее грудь», – думал я, гуляя по участку. Мама работала на грядках, я зашел один в нашу кухоньку, на столе стояла всеми лапами бездомная собака. Доедала нашу тушенку из открытой банки. Я знал эту собаку, иногда я ее гладил и считал нашим другом.
– Тузик, ты чего. Нельзя же на стол залезать!
Я подошел и потащил псину за хребет. Она задрыгалась и зарычала, заходила вся ходуном, не выпуская еду из пасти.
– Уйди!
С криком ухватился за хвост; псина резко взвыла – и клацнула рядом с моим лицом зубами, еще раз! Тут она, сука, попала – больно укусила меня за лицо. Я заорал так, что собака перепугалась и с грохотом выскочила из помещения. Прибежала мама, увидела мое окровавленное лицо, принялась утешать.
– Прости, мама!
– За что, Евгеша?
Она взяла меня на руки. Я плакал и говорил, что это Бог наказал меня.
– За что наказал?
– Нельзя было смотреть! А я смотрел! А нельзя ведь!
– Не говори ерунду. Сейчас я возьму зеленку, будет щипать.
Воспитательница отвела нас в четырехэтажное здание школы. Малышей, в том числе меня, завели в спортзал. Там были и дети из других детских садов. Нас рассадили по лавочкам и по очереди подводили к столу. Накануне нам сказали взять из дома любимую книгу. Я взял атлас по английскому языку, мне он нравился, английская азбука была проще русской, и картинки помогали научиться читать. Я сел на стул и по-деловому положил атлас рядом. Меня проверяла взрослая участливая женщина. Оказалось, мой конек – математика, и я быстро складываю и вычитаю.
Конец
