а остальное… – она пожала плечами и развела руками. – Без остального я могу обойтись.
Берни улыбнулся:
– Значит, мне уйти?
Они оба засмеялись. Она встала и пошла в кухню проверить пирог.
– Как вкусно пахнет! – воскликнул Берни, когда по комнате поплыл аппетитный аромат.
– Спасибо, я люблю готовить.
Она быстро приготовила салат цезарь, манипулируя заправкой так же ловко, как его любимый официант в нью-йоркском «21», а потом приготовила Берни «Кровавую Мэри». Для Джил она сделала ее любимый сэндвич с беконом и арахисовым маслом и постучала в панорамное окно. Девочка принесла с собой шоколадного медведя без одного уха и вопросительно посмотрела на мать.
– Что, если теперь я откушу ему нос?
– Бедняга! Могу себе представить, в каком состоянии он будет к вечеру. Придется привезти тебе еще одного.
– Значит, этого можно съесть? – быстро сообразила девчушка, чем вызвала смех взрослых.
Элизабет тем временем сервировала обед. На столе лежали плетенные из соломки салфетки оранжевого цвета и стояла ваза с ярко-оранжевыми цветами. Красивые тарелки и серебряные столовые приборы довершали картинку.
– Мы любим здесь бывать, – заметила Элизабет. – Для нас это приятный отпуск. Коттедж принадлежит одной учительнице из нашей школы. Его построил несколько лет назад ее муж, архитектор. Сами они ездят каждый год на восток, погостить у ее родителей, и на это время разрешают нам пожить в их доме. Это лучшее время года, правда, Джил?
Девочка кивнула и улыбнулась Берни:
– Вам тоже здесь нравится?
– Очень.
– А вас рвало по дороге?
Ну и тема для разговора за столом! Берни невольно улыбнулся, но ему нравилась ее безыскусность и прямота. Она очень походила на свою маму и внешне, и по характеру.
– Нет, меня не рвало, но я сам вел машину, а это помогает.
– Мама тоже так говорит, поэтому ее никогда и не рвет.
Элизабет укоризненно посмотрела на дочь:
– Джил!
Берни наблюдал за ними обеими с искренним удовольствием. Это был чудесный день! Так хорошо Берни давно себя не чувствовал. После еды они вышли прогуляться по берегу. Джил убежала вперед, выискивая ракушки. Берни подозревал, что им не всегда было так легко: трудно растить ребенка в одиночку, – но Лиз не жаловалась.
Берни рассказал ей о своей работе в «Уольфс», о том, что тоже хотел преподавать, но судьба распорядилась иначе. Он даже зачем-то рассказал ей о Шейле, которая когда-то разбила ему сердце. На обратном пути, глядя на Элизабет, Берни признался:
– Знаете, у меня такое чувство, будто я знаю вас много лет.
Он никогда не испытывал ничего подобного ни с одной из женщин.
– Я тоже чувствую что-то похожее, причем с той
