Их любопытство было в основном направлено на заклинателя: острым кошачьим слухом я могла уловить их шушуканье и восхищенные вздохи, и отчего-то ощутила легкое раздражение. Пусть на своего мужа заглядываются! А не на чужих заклинателей!
На собственного же мужа принцессы, точнее, наложницы, предпочитали лишний раз не смотреть. Наместник был в тех годах, когда ничем, кроме достатка, женщину уже не завлечешь. И поэтому, наверное, каждый уголок женской половины был заставлен расписными ширмами, фарфоровыми вазами и драгоценными статуэтками: чтобы девушки не разбежались. А впрочем, куда им бежать? В мире людей женщины – собственность мужа. И наместник очень дорожил этой собственностью, иначе не пригласил бы заклинателя провести расследование.
– Вот тут, – утирая пот вышитым платком, простонал он и распахнул перед нами двери, – вот тут мы ее и нашли, мою драгоценную!
Мы осторожно ступили в покои. «Драгоценная» обитала в комнатах, обставленных изящной мебелью красного дерева и чуть менее захламлённых, чем остальное поместье. Кровать, застеленная шелковым покрывалом с вышитыми рыбками, тончайшие занавески на окнах, шкаф у стены. И мраморный пол, на котором была насыпана кучка черной пыли. Я нахмурилась… Тут что, не убираются?
Однако заклинатель, увидев грязь, наоборот, насторожился и медленно подошел. Опустился на корточки и, обмакнув пальцы в пыль, растер ее меж подушечек.
– Это… – произнес он безо всякого выражения, и тут наместник Линь, не выдержав, громко всхлипнул и упал в кресло.
– Да, – провыл он, раскачиваясь. – Это все, что осталось от моей драгоценной Жун Мин! Прошу, найдите того, кто ее убил, и поквитайтесь с ним! Вдруг он… вдруг он вернется за другими моими птичками! – истерично вскричал наместник и, не в силах усидеть, вскочил. – Я чую его, я знаю, что он где-то поблизости! Так и ждет, пока я оставлю их без присмотра…
Все, что осталось?..
У меня в ушах вдруг зазвенело, и я отшатнулась от кучи пыли на полу. Не пыли, а… праха. Все, что осталось от наложницы наместника. Среди праха валялись какие-то бесформенные кусочки металла, и до меня наконец дошло, что это расправленные заколки. Наверное, они были воткнуты в прическу наложницы Жун Мин, когда с ней произошло… это. А наместник, вероятно, наказал не трогать ничего до прихода заклинателя.
Старик меж тем все не мог успокоиться. Он призывал небесные кары на голову преступника, пенял, почему заклинатель не пришел раньше, и почему тот вообще не предвидел преступления и не уничтожил нечисть, напавшую на его наложницу, еще до покушения.
– Можете быть спокойны, я найду того, кто это сделал, – твердо произнёс заклинатель, и что-то в его тоне заставило старика обмякнуть.
– Хорошо, – вяло произнес он. – Тогда… не буду мешать. Если вам будет что-то нужно, господин заклинатель, немедленно сообщите.
Мне вдруг стало жалко его – даже пусть он и старый сластолюбец, но, по крайней мере,
