ящик и аккуратно привстал на него одной ногой, оттопырив круглый зад.
Фуражка на голове у Толика держалась чудом, на самом крае затылка в любое время года, под немыслимым углом, вызывавшим всегда неподдельный интерес у отца Косьмы.
Сейчас Толик, сдвинув фуражку совсем назад, так, что казалось – она висит вниз головой, с напряжением разглядывал комнату сквозь щель в занавесках. Наконец, он радостно крякнул и стукнул себя по колену рукой. Через секунду он опять был у входа. Подергал за ручку и с восторгом обнаружил, что дом не заперт. С громким воплем: «Здоровьичка дорогим гостям!!» он исчез за дверью.
На веранде позади отца Косьмы послышались шаги. Тетка Александра подошла к ступеням, чтобы выплеснуть черную воду из ведра. Подняв голову, она посмотрела на свой дом и вскрикнула! Ведро вслед за струей полетело в траву.
– Ах ты, шельмец! – горько закричала она, спрыгивая со ступеней. – Вот я сейчас задам этому прохвосту!!!…
Она, прихрамывая, побежала за дом, к спуску с холма.
– На все воля Божья. – Умиротворенно заключил отец Косьма, прикрыл глаза и подставил узкое лицо солнечным лучам….
***
….Марья рыдала. Давно
Утешить ее не было никакой возможности. Глафира, оставив все попытки успокоить подругу, тихо сидела рядом с ней, подперев щеку рукой и глядя в распахнутое окно.
За окном цвел и благоухал июль. Извержение трав из земли этим летом походило на стихийное бедствие! Синие колокольцы выросли необыкновенно – высотой в метр! Белые зонтики борщевика поднялись выше крыши старого корпуса и заслоняли солнце не хуже настоящих зонтов. Вьюнки, усы горошка всех фасонов и расцветок захватывали в густой плен всё свободное пространство стен, арок, чугунных завитушек старого забора и кладбищенской ограды. От всего этого пестрого великолепия поднималось горячее марево, пронизанное стрекотом ошалевших кузнечиков. Летали бабочки. Тяжело гудели озабоченные пчелы и шмели. Парило.
– Маша! – негромко позвала подругу Глафира, снимая локоть с подоконника. – Хочешь, я чаю заварю?
– Кто? Кто мог это сделать? – задыхаясь от рыданий, в сотый раз спросила Марья. – Кому он помешал? Почему всегда погибают хорошие, красивые, честные люди?? Где справедливость?
Глафира не знала ответа. Она тихонько прошла в дальний угол мастерской и открыла скрипучую дверцу допотопного буфета. Там, на полке, среди миллиона пакетиков и баночек нашла коробочку с надписью «Валериана» и бросила три щепотки травы в чайник.
– Как мне теперь жи-и-иить? – закрывшись платком, вопрошала Марья. – Где я теперь такого жениха найду? Нет таких больше!!!
– Нет таких больше. – Как эхо повторила Глафира, присаживаясь рядом на кованый медью огромный сундук. В руке она держала дымящуюся чашку. – Вот, выпей.
Марья сделала глоток и возмущенно поперхнулась:
