Из коридора послышался далекий голос Карпа Палыча, некоторые слова можно было разобрать:
– Открой!… кричал… кричал кто-то… Алексей! Это у тебя?
Карп стучал и выкрикивал что-то еще…. Пальцы у Глаши свело от страха и напряжения. Она спрыгнула вниз и, путаясь в длинном платье, бросилась за угол – на веранду, к входу в дом.
Через секунду она уже со всей силы барабанила в дверь и кричала:
– Карп Палыч, миленький, открывайте дверь скорее! Алёшу убили!! Маше плохо – вызывайте врача!
На Нижней улице, позади Глафиры, начался средней силы переполох.
На крыльцо выходили люди, переглядывались, слышались вопросы и ответы:
– Кричали!
– Где кричали?
– Убили! Карпа убили!
– Да нет! Карп у врача! Машу убили!
– Убили…
– Убили… – эхом полетело по городу….
Кто-то уже открывал калитку шестнадцатого дома и стучал в окно:
– Нюра! Нюрка! Где твой Толик, будь он неладен!
Из-за дома появилась тетка Анна с наполненным мелкой морковью эмалированным тазом в руках. Лицо у нее было озабоченное:
– Кто тут? Заполошные! Что кричите с утра?
– Звони племяннику! Происшествие у нас! Карпа убили!
– А-а-аах! – таз полетел на траву, Анна схватилась за голову перемазанными землей ладонями и кинулась к дому. Потом всплеснула руками, остановилась, задрала подол юбки и достала из кармана надетых под ней джинсов мобильный телефон. Непослушными пальцами начала нервно нажимать маленькие кнопки…
Глафира не видела ничего этого. Она не переставала стучать и звать директора. Наконец, внутри залязгала щеколда, дверь дрогнула и поползла вперед. Из-за нее показалась голова Карпа. Он задыхался:
– Что? Глаша, ничего не пойму! Открывай врача, вызывай дверь!! Кого убили?
– Лешу убили! Идите, посмотрите! Мы с Машей в окно видели!
Из-за монастыря уже бежали люди, тяжело дыша от быстрого подъема на холм.
– Жив Карп!
– Жив!
– Кого ж убили?
– Бегите к Маше! – махнула рукой за угол Глаша. – Плохо ей!
Сама она втолкнула Карпа обратно в дом:
– Звоните! Скорее! Врача! Полицию!
Во дворе слышалась тревожная многоголосица. Не переставая пищали и пели на все лады сигналы мобильных телефонов. Лаяли ошалевшие собаки. Негромко, и пока несмело, как на распевке перед службой, тоненько запричитали бабы…. И тут, завершив картину, заполняя собой все душное раскаленное пространство, протяжно и глухо ударил церковный колокол…. Голова у Глаши закружилась, стены старого дома потеряли перпендикулярность, перед глазами все поплыло, она тихо всхлипнула и лишилась чувств…
…Разлепив ресницы, первое, что смогла разобрать
