style="font-size:15px;"> – Милые дамы, простите нас, вынуждены вас ненадолго оставить, – сказал Дмитрий и, взяв под руку Ивана Шувалова, стал уходить от нас.
– Простите, еще увидимся, – успел проговорить Иван Иванович, и Дмитрий увел его в сторону.
– Жаль, Дмитрий не дал нам поговорить. Иван Иванович очень интересный собеседник. Я хотела его расспросить про университет. Мария, – вдруг прикрывшись веером, проговорила Екатерина Андреевна, – вон там, у окна, рядом с дамой в розовом, стоит Мавра Егоровна. Мы с тобой встречали ее в парке. Постарайся не попадаться ей на глаза.
– Я постараюсь, – пообещала я.
Теперь я смогла ее рассмотреть.
«А ведь здесь не наврали, – вспомнив описания внешности Мавры из энциклопедий и книг, пришла я к выводу: и правда неприятная особа. Немолодая, дебелая, невысокого роста, глаза с короткими белесыми ресницами. Есть же такие отталкивающие лица», – подумала я.
– Смотри, вон там, мимо парочки в синем, проходит Бестужев, канцлер, – наклонившись в мою сторону, обратила мое внимание Екатерина Андреевна.
– Алексей Петрович? В бордовом камзоле? – уточнила я.
– Да, это он, – подтвердила Ростовцева.
«Угу, тебя-то, голубчик, я и буду опасаться вместе с Маврой, – решила я, – лучше не связываться».
У входа в Чесменский зал я заметила Дмитрия, разговаривающего с яркой, красивой дамой, высокой, чернобровой, в изумрудном платье.
– Катя, а кто та красивая дама, с которой Дмитрий Михайлович разговаривает? – решила спросить я.
– Где? – осматриваясь, спросила Екатерина Андреевна.
– Вон, у входа в Чесменский зал, – уточнила я.
– Где? – не поняла Екатерина Андреевна.
«Елки-палки, какой Чесменский зал, откуда я могу знать, как он называется, он так раньше и не назывался», – ругалась я на себя и про себя.
– У выхода в другой зал дама в изумрудном платье, ее трудно не заметить, – постаралась я исправить свою оплошность.
Екатерина Андреевна посмотрела, на мгновение ее лицо изменилось, но ко мне она обернулась уже с улыбкой.
– Это вдова – княгиня Ольга Бельская. Давняя знакомая Дмитрия, – развернувшись к ним спиной, ответила Ростовцева, не желая продолжать разговор.
Я же, наоборот, продолжала за ними наблюдать.
«Как же, знакомая, – иронизировала я, – смотри-ка, как она прижимается к нему. А в руку как вцепилась, да он и не против, улыбается, как Чеширский Кот. А фигура у нее классная, все на месте, не то что у некоторых», – констатировала я и отвернулась.
Стало душно от множества горевших свечей и от большого количества народа.
«Вот и пригодился веер», – вспомнила я. В детстве у меня был веер, пластиковый, якобы кружевной, который не вынес моего варварского обращения. Он был легкий, и не составляло труда пальцами одной руки развернуть и свернуть
