и фронта – то настоящего не видел, всю войну провел в обозе при кухне.
– Да какой же он карьерист? – прервал тишину первый секретарь. – Он же не на работу пришел к нам в райком комсомола устраиваться! Это мы тут все карьеристы!
Многие члены комиссии со страхом посмотрели на своего комсомольского вожака. Это уже попахивало откровенным диссидентством. Такое о карьеризме! Да еще из уст первого секретаря, члена бюро райкома КПСС! Человека, занимающего серьезную номенклатурную должность!
– Просто парень собрался поступать в институт, – спокойно произнес первый секретарь. – Так, Владимир?
– Так, – ответил Штормин.
– И ему нужен комсомольский билет, без которого у него даже документы в приемной комиссии не примут. Так?
– Так.
– Ну, вот и разобрались, – голос первого секретаря зазвучал каленым металлом. – Перед нами честный парень. Спортсмен, почти отличник. И вовсе не карьерист. Он же не виноват, что в вузы у нас принимают только комсомольцев. Так давайте ему поможем! Разве это плохо, если он станет профессиональным спортсменом, тренером?
Воцарилась тишина. Даже фронтовик от такого напора первого секретаря рта не посмел открыть.
– Кто за то, чтобы Штормина Владимира Владимировича принять в члены Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи? – произнес первый секретарь. – Кто «за» прошу поднять руки.
И «за» на удивление проголосовали все. Даже седой ветеран с юбилейными медалями, еще несколько минут назад явно отказывавший Володе в доверии.
– Решение принято единогласно, – объявил первый секретарь. – Я вас, Штормин, поздравляю, можете быть свободны.
– Как… как свободны, – защебетала, опомнившись, секретарь приемной комиссии. – Мы же ему даже ни одного вопроса по Уставу ВЛКСМ не задали.
– Светлана, – лицо первого секретаря вновь сделалось каким – то живым и чужим для номенклатурных товарищей. – Ты, думаешь, он Устав не выучил назубок? По Уставу будешь гонять своих пэтэушников! Иди парень. Иди с Богом! И стань чемпионом мира! Всем завистникам назло стань!
Штормин быстрее пули выскочил на крыльцо райкома комсомола и вдохнул полной грудью знойный степной воздух. Недалеко в тени высокого тополя его дожидалась взволнованная Наташа.
– Ну что? Ну, как? – она взялась нервно теребить его за руку. – Рассказывай скорее.
– Спасибо твоему папе, – Володя грустно улыбнулся. – Благодаря его блату меня только что приняли в комсомол.
– Какому блату? – удивилась Наташа.
– Ну, ты же сама говорила, что твой папа все устроит, что меня примут в комсомол без всяких проблем. По блату.
Наташа улыбнулась в ответ:
– А я ничего не говорила папе. Я с ним уже полгода как не разговариваю.
– Серьезно?
