в такие дни: теплынь, весенний ветерок веет в открытые окна, а у входа на круглой клумбе – бело-желтое буйство нарциссов. И посреди гигантской пирамидой – одинокий розовый гиацинт. Алена по сложенным друг за другом плоским камням подходила в нему каждое утро – вдохнуть аромат. Она любила живые цветы. Живые – это те, которые росли и благоухали, а не увядали в вазе, напоследок демонстрируя свою красоту.
Алена была младше Виктора на пятнадцать лет. Девчонка. Но, несмотря на разницу в возрасте, у них было много общего. Порой они удивляли друг друга сходством вкусов. Как и Алена, Виктор любил деревянные дома. Старые, из бревен или брусьев, проконопаченные настоящей паклей. Они на годы и годы сохраняли запах смолы, прежнюю силу солнца, дух леса. Виктор с детства считал, что такие дома – живые. Главное – подружиться с домовым. В том, что домовые существуют, Виктор не сомневался и Алену убеждал. Она смеялась, не верила. Два года назад Виктор за огромную сумму купил старый особняк писателя Хомушкина. Тот особняк мало походил на хоромы Алены – роднило их лишь дерево, давшее этим домам жизнь. Кто такой Хомушкин? О таком литераторе ныне никто уже и не знает. Даже Алена, читавшая поразительно много и совершенно бессистемно, не могла вспомнить эту фамилию. Сам Виктор тоже о бывшем хозяине своего обиталища ничего не слышал до покупки. Теперь, живя в его доме, вечерами читал книги прежнего владельца. Попадались весьма любопытные. Дом был большой, с участком, со старым садом и ухоженным газоном, с высокими деревьями вдоль дороги. Рядом с домом – просторный гараж и маленькая личная мастерская. Летом замечательно. Зимой немного уныло. Виктор любил мастерить. Одно неудобство: дом построил известный архитектор, новый хозяин по контракту с комитетом охраны памятников не мог ничего перестраивать. Все должно было оставаться таким, как во времена этого Хомушкина. Виктор был суеверен… в том смысле, что полагал: почти каждое событие является особым знаком, надо только уметь этот знак расшифровать. То, что Виктор незадолго до знакомства с Аленой купил особняк, больше подходящий для большой семьи, чем для холостяка, несомненно, было важным знаком, и он этот знак растолковал как некое благословление Вселенной. Сама же Алена дедовым домом не владела – он лишь жила в нем, в любой момент готовая сняться и уехать.
– Я не стрелком на ту сторону иду, – напомнил Виктор. – Меня Гремучка направляет с заданием от редакции, очень важно – в самом деле важно – честно рассказать о летней экспедиции. Ты же знаешь – новости без «диких» новостей никого больше не интересуют.
– Тебя аккредитуют при штабе? – в голосе Алены прозвучала надежда.
– Нет, я зарегистрировался в чине лейтенанта. Буду находиться при батальоне.
– Ага! Я так и знала! Полезешь в самое пекло!
Алена, как всегда, говорила запальчиво, дерзко. Она вообще заводилась с пол-оборота. Ничто не могло оставить ее равнодушной. В такие минуты Виктор обожал на нее смотреть: на щеках вспыхивал румянец, большие серо-голубые глаза так и сияли.
– Неужели слово какого-то Гремучки
