и варежки, принялся есть картошку прямо со сковородки.
– Патроны в вездеходе, в багажнике, – отвечал Каланжо.
– Так уехал твой вездеход. Тю-тю. А на слово картофельники не верят.
– Погоди! Как это нету?! – всполошился Том. – Ты о каком вездеходе говоришь?
– О вашем. Вы на нем приехали. Тот, что для мортала серебром окован, – невнятно, с набитым ртом сообщил Вальдек. – Пива налейте, а то подавлюсь.
– Наш вездеход?! – Том уронил картофелину на пол. – «Молниеносный»? Но почему? Кто… кто позволил! – Том вскочил и бросился наружу.
– Вы его сами и украли! – сказал Димаш.
– Не гони волну! – огрызнулся Вальдек.
– Объяснить ты что-нибудь можешь толком? – спросил староста.
Каланжо схватил автомат и вскочил.
– Ваш герцог на нем уехал. – Белобрысый наконец проглотил картофелину. – Я как раз из дома вышел, когда они мимо проезжали. Гляжу, ворота уже распахнуты, и герцог, не тормозя, на вездеходе чешет. Только за воротами уже чуть с деревом не поцеловался. Пошел сменщика в будочку спросить, куда он поехали в темноте-то, и почему ворота в такой час отперты, только гляжу: сменщик на полу сторожки валяется и дрыхнет. Я его будить, а он не просыпается.
– Он один уехал? – Каланжо вновь сел.
– С ним был наш Генрих. Из новичков.
– Кто такой Генрих? Ваш человек? – спросил Каланжо.
– Пришлый. В деревню три недели назад прибился. Пришел в форме «красных» и остался. Сказал, хочет в Диком мире навсегда поселиться.
– Ничего не понимаю! – признался Димаш. – Куда они поехали? Зачем? Виктор… То есть герцог… ну… наш… в общем… пошел навестить раненого. Генрих – это раненый?
– Нет. С чего вы взяли? – удивился староста.
– Да чего тут понимать! Догонять их надо! – воскликнул Димаш. – Тут дело не чисто!
– Давно они уехали? – Каланжо вновь поднялся.
– Уж полчаса как, – белобрысый отхлебнул пива.
– Почему сразу нам не сказал? Почему их не задержали в конце концов? – все больше горячился Каланжо. Равнодушие деревенских его не просто раздражало – бесило.
– А я знаю? Может, вы нарочно за этим парнем приехали? И потом – кто из наших посмеет герцога остановить? Герцог этот мир знает как никто другой. Он самовластный. Что хочет, то и делает. Ему никто не указ, ни деревня, ни мортал, ни Валгалла. Если едет – значит, надо ему. Герцог мне отчета не дает.
Каланжо махнул рукой: спорить – дело безнадежное.
– Надо догонять! – решил капитан. – Машина есть? – обратился он к старосте.
– Джип могу дать. Но в залог два цинка с патронами.
– Два цинка! – передразнил Каланжо. – Разве мы не должны друг другу помогать?
– Мы зиму пережить должны, – отвечал мрачно староста. – Два цинка гони и бери машину. Просто так не дам. В мортале машину несложно покалечить.
– Да этих машин, по дорогам брошенных, – бери не хочу! – вскипятился Каланжо.
– Вот
